Лидия Алексеевна Чарская - «Мальчишка»

школы… черт знает, что такое!

Всю ночь не спал Лев Александрович, то бегая по комнате, то начиная письмо к Женни, полное страстных упреков.

Он решил завтра же начать хлопотать о переводе в другой уезд… Он не станет мешать, Женни и ее «милому». Пусть любят… пусть наслаждаются… Его жизнь разбита в 24 года… Через неделю он будет далеко отсюда и не увидит Женни… лукавую недобрую девочку…

Под утро он забылся тяжелым сном…

В одиннадцать ровно он уже был на знакомом балконе серого домика.

— В последний раз, в последний раз… — выстукивает неугомонное сердце.

— Черт знает, что за сентиментальность! — злится доктор.

Выбегает Женни, цветущая, веселая. Он не ожидал видеть ее такою после вчерашнего.

— Он выздоровел, он выздоровел, — сверкает она белыми зубами.

— Кто выздоровел?.. — начинает было доктор, и вдруг все делается ясным. Ну, что ж… очень рад, — роняет он сквозь зубы, — рад за вас. Евгения Павловна… не забудьте же пригласить меня на свадьбу, — заключает не без злорадства Брянский.

— На свадьбу? На какую свадьбу? — и смуглое личико полно недоумения.

— Да на вашу… Боже мой… с этим… этим… лесным принцем… вы ведь его так безумно любите.

— Кого? сторожа Терентьича то? — и здоровый, неудержимый хохот оглушает воздух. — Тетушка… Фекла… — кричит она между взрывами смеха, — скорей сюда, доктор помешался!

Брянский имел, действительно, вид помешанного. Его глаза растерянно уставились на хохочущую Женни. Ей стало жалко. Смех ее утих.

— Милый, милый доктор, и вы смели подозревать меня? — говорит она. — Терентьич, лесной сторож, был болен ревматизмом и я его лечила, как могла, и, как видите, успешно… Он так беден, что ест мясо только по праздникам. Вот почему я носила ему ужины без ведома тетушки… И этот Терентьич — мой муж?. Нет, вы решительно помешались, милый доктор.

— От любви к вам, милая Женни!

— Что? — и она застенчиво краснеет.

Целый поток нежных признаний обрушивается на нее.

Женни не двигается… Женни слушает чуть дыша… он давно ей нравится, этот красивый, добрый доктор… И говорит он так убедительно и пылко… А солнце ярким светом заливает веранду… Какая-то глупая бабочка бьется о стекло…

— И вы скрывали от меня, не подозревая, как меня мучило все это, — тихо звучит голос Брянского какими-то новыми бархатными нотами.

— Женни, злая, как вы могли так делать!

— Пусть левая рука твоя не ведает, что творит правая, — лукаво шепчет Женни и смеется.

— Ненаглядная, милая, дайте мне эту ручку, дайте в постоянное владение!..

Она шепчет еще тише, чуть слышно:

— Я ваша, милый доктор!

Он быстро склоняется к ней, но в ту же минуту на пороге появляется тетушка. Ей не нужно объяснение, она поняла все и красная, как пион, вынимает из орехового шкафчика домашнюю наливку, чтобы поздравить жениха и невесту, радуясь в душе приличной партии для мальчишки Женни.

--">