Илья Николаевич Кочергин - По дороге домой

стоянки мы остановились. Тот Юрка, который сидел в кузове, зарядил винтовку, достал из-под брезента фару, подключил ее к автомобильному аккумулятору, тоже спрятанному под брезентом, и стал светить на пологий склон, оказавшийся с левой стороны дороги. Поехали.

Через некоторое время он стукнул по крыше, машина затормозила, и бухнул выстрел. Юрка из кузова пошарил лучом по склону, заглянул опять в окошко и сказал:

- Промахнулся, наверное.

Больше косули нам не встречались, а вскоре мы и вовсе въехали в лес. В этом месте пересекал дорогу тот самый ручеек, за которым был крутой и опасный подъем. Юрка газанул на спуске, пролетел ручей, и "УАЗик" начал натужно тащиться вверх. Кое-как вылезли.

А раз вылезли, то я, считай, уже в Ташту-Бажи. Дальше дорога более или менее простая. Там переночую у Иваныча, а с утра поеду до дома.

Юрка снова нажал на тормоз. Как-то он резко так всегда это делает, что лбом наклоняешься почти до самого стекла.

- Видишь, Серега, это место?

Фары высвечивают две колеи в желтой траве, и больше ничего не видно, по сторонам - хоть глаз выколи, такая темень. Зато даже из кабины видны сумасшедшие осенние звезды. В кузове тихо сидит Юрка, которого увезли от четырех девушек и от выпивки. Как он может ехать без шапки на таком ветру? Мне и в кабине холодновато.

- Вот на этом месте я встретил врага рода человеческого. - Опять сцепление, рычаг переключения скоростей и резко на газ.

- Ехали тогда с Барбосом на мотоцикле. Я вижу - человек лежит, в белой такой материи закутанный. На обочине лежит и рукой мне машет, чтобы я остановился. Я - раз, спокойно так проезжаю, не останавливаюсь. Барбос в коляске сидел, я ему говорю - видел, мол, мужика в простыне? Нет. Проезжаем сто метров, - мотоцикл глохнет. Барбос давай копошиться в нем, а я-то знаю, в чем дело. А он уже рядом стоит - огромный такой стал, до неба почти, и видом как козел. Громко говорю, мол, пойду пешком. Громко говорю со спецом, чтобы тот, кому надо, услышал. И, главное, твердо про себя решил, что пойду, но не дамся. И он пропал. Сели на мотоцикл и поехали.

Юрка рассказывает дальше:

- Знаешь, я же всю эту дрянь вижу. Никто не видит из мужиков, вот как Барбос на этом месте, где я показывал, а я вижу. Года три назад вешаться хотел от этого. В коровьей стайке уже веревку привязал к потолку. А потом зло такое взяло, думаю, задавить меня хотят. Не стал вешаться.

Ветки лиственниц скребут по крыше кабины, потом лес заканчивается, дорога огибает склон и выходит опять на открытый простор. Теперь недалеко уже до Иваныча.

- У тебя что в сумке? Запах какой-то идет.

Щупаю горлышки бутылок. Кислота разлилась. Пролилась прямо в один из горшков с Колькиными лимонами. Он их решил на окошке разводить, чтобы зимой в тайге чай с лимоном пить.

- И вот, слушай, что самое интересное. Раньше меня во сне все время душили. И пацана моего душили, - проснусь и вижу, у него на горле черное такое сидит. Так донимали, что, я говорю, вешаться хотел. А потом я Библию взял, начал читать и понял, что человек сильнее всех этих духов. Человеку помогает Христос.

Да, Юрке, с его умением ездить, кто-то точно помогает.

- Все равно, конечно, и сейчас их всех вижу, но теперь не боюсь - они живут, я тоже живу. Но меня они не трогают, потому что я сильнее. Я знаю, что Христос меня любит. И как-то спокойнее жить становится.

Я еду и думаю, что сегодня все получилось самым что ни на есть удачным образом - сошел с автобуса и тут же уехал до Ташту-Бажи. Завтра днем уже буду дома. А дня через два можно будет махнуть с Колькой в тайгу - за месяц отпуска успел соскучиться по лесу.

Юрка поворачивается ко мне и смотрит изучающе:

- Ты же в Актале в том доме сейчас живешь, где раньше Колька Двоеруков жил, да?

- Да.

- Колька тебе рассказывал, как оттуда сбежал, как его там душили?

- Рассказывал.

- Я у него вообще не мог ночевать, пока он жил в том доме, уходил ночевать в летнюю кухню. А ты там как спишь, спокойно?

- Еще ни разу ничего такого там не видел.

Юрка качает головой.

- Вообще-то правильно. Если одному жить, то только бабы и снятся. А как женишься, то и задумываться начинаешь.

Вот и доехали. Сначала в свете фар появились корова и Сашкин "трумэн", потом тракторная телега, а затем и дом, где жил Иваныч. Около двери стояла белая собака и лаяла. Ее голос стал слышен, когда Юрка выключил мотор. Отпустил руль, посидел, задумавшись, и сказал: "Уф!".

Я сгрузил свои вещи и отнес их под навес, захватив с собой в дом только бутылку --">