Павел Владимирович Засодимский - Лютик

было бы взять с собою няню… Да!.. но нет! нужно идти одной, и она пойдет одна, и достанет клад и будет богатая, богатая…

В раскрытое окно льется из сада аромат цветущих лип, видно темно-синее небо, какая-то ночная птичка поет в кустах сирени…

Лютик сегодня, сейчас пойдет за кладом и только ждет, чтобы все поскорее улеглись, угомонились, чтобы не мешали ей. Наконец, в доме все затихло… Старинные дедовские часы, висевшие на стене против кровати, сказали Лютику: «пора!» Стрелка их приближалась к XI, и няня уже давно храпела…

Час настал. Лютик тихо поднялась, сняла с себя крест, положила его под подушку, оделась потихоньку, осторожно сошла с лестницы, пробралась через окно в сад, из сада в поле. Там она скоро напала на тропинку и пустилась бегом.

Когда она подошла к лесу, ей стало жутко. Лес стоял темный, безмолвный, величаво поднимая к небу свои раскидистые, зеленые вершины. Ночные тени лежали в чаще леса, и по лесу расходился какой-то таинственный шорох… Ах, Лютик! Не пойти ли лучше назад? Страшно ночью в лесу… Нет! она пойдет вперед: ей необходимо нужно достать цветок папоротника. А он расцветает только один раз в год, говорит няня, сегодня ночью… Если бы кто-нибудь указал ей этот цветок! Лютик не знала никаких цветов, кроме тех, что растут у них в саду, да и к тем она мало присматривалась.

— Няня говорила: белый, красивый, на высоком стебельке! Буду глядеть в оба… — вполголоса пробормотала Лютик и, вооружившись всем своим мужеством, стала продираться сквозь лесную чащу.

Крапива ей ноги жгла, верес цеплялся за платье, березы хлестали ее по плечам своими гибкими ветвями, ели кололи ей руки и лицо, сосны-великаны, гнилые пни и колоды загораживали дорогу, несносные комары и мошки больно кусали ее, слепили ей глаза. А Лютик упорно, терпеливо пробиралась в самую глушь… Мать ее, право, упала бы в обморок, а старая нянька сошла бы с ума, если бы узнали они, что их ненаглядная девочка, вся растерзанная, в оборванном платье, с растрепанными волосами, как безумная, бродит одна по лесу в такую позднюю пору…

Около получаса прошло в поисках; подходящего цветка не находилось. Лютик уже устала, но не хотела отступаться от клада.

Вдруг девочка заметила, что она спускается в болото… Лес стал редеть, земля сделалась зыбкою, пошли кочки.

Белесоватая роса стлалась понизу… Лютика обдавало сыростью, а ноги все глубже и глубже уходили в мягкий, желтоватый мох. Наконец, за деревьями показалась вода, а среди воды на кочке росла высокая, густая трава и из нее виднелся большой белый цветок. «Вот он!» — с восторгом подумала девочка и пошла за цветком в воду. Она поднесла к нему руку и сильно вздрогнула… Из травы мелькнула ей серая голова змеи. Змее зашипела и метнулась в сторону… Тут Лютик вспомнила о сказочных чудовищах, и ей подумалось: не стражем ли была приставлена нечистою силой к цветку эта серая змея? Лютик в ту же минуту сорвала цветок, запихала его за пазуху и — ни жива, ни мертва — бросилась на берег…

Она идет. А кругом нее зеленою скатертью расстилается ровная, неоглядная степь и ночное безмолвие царит над степью. Синею, полупрозрачною тенью подернута даль… Вот и высокий бугор, тот самый, что описывала няня. Вот и три старые, полузасохшие сосны темнеют у подошвы бугра… Все так, все точь-в-точь, как говорила няня.

В то время, как Лютик подходила к бугру, черная туча быстро заволокла небо, одною мрачною пеленою завесив его от края до края. Когда Лютик взбежала на бугор, вся окрестность кругом нее уже тонула в непроницаемом мраке. Собиралась буря… Поднялся ветер, сухие листья носились в воздухе. Девочка вынула из-за пазухи цветок, топнула ногой о землю и вскричала:

— Клад, клад, дайся мне!

А ветер бушевал все пуще и пуще. Молния зажигала небо и гром грохотал, как будто, в самом деле, кто-нибудь в гремящей колеснице катался по темным облакам.

Сосны у подошвы холма скрипели и трещали… Лютик не робела; она в другой и третий раз топнула ногой о землю и громким голосом произнесла свое заклинание и ждала…

Вдруг ослепительная молния загорелась над землей и в ее неверном, красноватом освещении на несколько мгновений озарились степные дали, три высокие старые сосны и холм и на холме девочка. С белым цветком в руке, выпрямившись и слегка закинув голову, стояла она на вершине холма, обратив свое побледневшее лицо к черным, грозным тучам, тяжело нависшим над ее головой. Порывистый ветер, как бешеный, рвал и --">