Андрей Викторович Левкин - Крошка Tschaad

март-апрель) Что ж, Tschaad "...предался некоторого рода отчаянию. Человек света и общества по преимуществу сделался одиноким, угрюмым нелюдимом... Уже грозили помешательство и маразм." - Жихарев. Да и сам он признается позже графу С.Г.Строганову, что был тогда во власти "тягостного чувства" и, как передают его слова графу Д.В.Давыдову, был близок к сумасшествию, "в припадках которого он посягал на собственную жизнь". В таком, собственно, состоянии о России он и рассуждал. Конечно, к моменту окончания письма Tschaad о Пановой уже не думал и адресатке его не отправил. Окончательная дата и место написания письма "1-го декабря 1829 года, Некрополис", а начинается оно словами, известными каждому нашему интеллигенту: "Сударыня, именно ваше чистосердечие и ваша искренность нравятся мне более всего, именно их я более всего ценю в вас... откуда эта смута в ваших мыслях, которая вас так волнует и так изнуряет, что, по вашим словам, отразилась даже на вашем здоровье? Ужели она - печальное следствие наших бесед? Вместо мира и успокоения, которое должно было бы принести вам новое чувство, пробужденное в вашем сердце, - оно причинило вам тоску, беспокойство, почти угрызения совести". Бог с ней, с Пановой, но все же интересно, кто ж виноват-то в том, что от бесед возникло непредусмотренное чувство? И - если не Пановой, то кому, собственно, все это написано? --">