Евгений Захарович Баранов - О падении дома Романовых

пустили… И никакой совести нет. Война идет, Расею продают, грабят, разоряют, а Николаю это ничего, ровно бы так и надо. Ему все нипочем, лишь бы водка была да Распутин при нем – вот как опутал его Распутин!

Ну, да эти шнурочки, веревочки эти от царицы шли: она уже давно Расею продавала Вильгельму. И такой уговор был у нее с ним: Николая с престола сковырнуть, а ей бы самой царствовать. Дескать, наследник малолеток, к тому же больной, вот ей полная воля распоряжаться, командовать всем.

Ну, Вильгельм, разумеется, не даром старался, хотел половину Расеи себе оттяпать, какая получше, а похуже – царице оставить, а Николая по шапке, в отставку, пусть пьет с Распутиным своим, водки хватит… Может, и Распутина Вильгельм подсунул, чтобы Николаю веселее было пить. Конечно, не сам подсунул, а его денежки – они тут работали.

Заранее сделали распределение Вильгельм и царица, да расчет ихний не вышел: как убили Распутина, так и самую царицу с Николаем сковырнули.

И будто за княгиню убили Распутина: будто и ей он дал порошков – не порошков, а этой пастилы. А князья озлились.

– Царица, говорят, как хочет, это ее дело, но только чтобы наших жен не трогал.

Только, думается, не через княгиню, а просто насточертел он всем. Ну, и взяли его в разделку.

И он учуял, что гроза над ним собралась, из дворца – ни ногой. Зовут его князья обедать, а он нейдет:

– Я, говорит, нездоров.

Ну, они другое придумали.

– Приехала, говорят, из Москвы красотка, хочет в отношении знакомства…

А ему эти красотки слаще всего, старый-старый, а ядовитый был. И не стерпел, приехал, а его пристрелили – «угостили красоткой» – и бросили под мост. А Николай не верит, что его убили:

– Это, говорит, невозможно!

И царица не хочет верить:

– Как это, говорит, можно, чтобы на такого человека руку поднять?!

Ну, можно-не можно, а Распутина привезли во дворец мертвым. И плачу же здесь было тогда! Такое, подумаешь, царское горе! Ну, им, действительно, горе… Им горе, а кому и радость – весь народ, сколько его ни на есть, ничуть не пожалел:

– Собаке, говорит, собачья смерть!

А во дворце рыдание большое было. И три дня его тело держали – расстаться жаль было. От него уж дурной запах пошел, а они духами его поливали…

Ну, наконец-то похоронили. Особое такое место выбрали, только не на кладбище, и разукрасили могилку: песочком посыпали, убрали цветами… Сколько цветов в магазинах было – все закупили.

Ну, они так разукрасили, а народ по-иному… Утром царица едет проведать могилку, а там народу с тысячу собралось. Могила разрыта, и тут костер горит, а на костре Распутин лежит… А это народ жег его, чтобы от него и звания не осталось.

И как она увидела это сожигание, поскорее обратно во дворец: поняла, какое дело началось. Тут не до Распутина, самой бы убраться впору…

Вот едет, а кругом народу тысячи, и шумят, кричат, а тут красные флаги, стрельба… Ну, революция!

И тут налетели на нее, взяли под арест. Она спрашивает:

– Где царь?

А ей говорят:

– Теперь больше нет царя – есть Николай Романов. Под замком, говорят, сидит, и тебя туда сведем. А ваш, говорят, престол разломали и будем жечь на площади.

Вот приводят, смотрят – Николай без аполетов, сняли с него… Раз не царь – зачем ему аполеты? Вот и сняли. Тут она заплакала.

– Конец, говорит, нашей жизни пришел…

Ну, маленько ошиблась: конец этот не тогда пришел, а после.

--">