Олег Михайлович Малевич - Две жизни Авигдора Дагана

смерть 10 марта 1948 года была насильственной, вынужденной, независимо от того, совершил ли он самоубийство или был выброшен из окна своей квартиры в Чернинском дворце. Вышедшая в 1951 году в Тель-Авиве книга "Разговоры с Яном Масариком" (название ее перекликалось с заглавием книги Карела Чапека "Разговоры с Т. Г. Масариком") принесла Виктору Фишлю первый международный успех.

С 1955 года по 1977-й Авигдор Даган представлял государство Израиль как поверенный в делах, посланник или посол во многих странах и только в самом конце дипломатической карьеры по-настоящему вернулся к литературному труду.

Правда, в 1951 году он издал в переводе на иврит роман "Песнь о жалости", написанный еще в Чехословакии и получивший первую премию на конкурсе издательства "Европейский литературный клуб" в начале 1948 года. Главный герой книги - еврейский мальчик Даниэль, пытающийся понять мир взрослых. Писатель рисует мирное сожительство словацких крестьян и ортодоксальных евреев, населяющих словацко-моравское местечко. Мы застаем их в трудный, неурожайный год. Но основная проблематика книги не социальная, а морально-философская. Почти все персонажи - и христиане, и иудаисты - ведут диалог с Богом, одни верят в его бесконечное милосердие, другие - в суровую справедливость, грозящую им карами, третьи вообще сомневаются, существует ли он. Дед Даниэля Филипп, олицетворение мудрости и терпимости, говорит: "Бог? Верю, что он есть и что он справедлив и милостив. Верю, что я никогда не буду твердо знать, существует ли он или нет. Это самое главное. Понимать, что никто из нас никогда этого твердо знать не будет. Мы убоги, мы все убоги, все мы как дети в темном лесу. Наверное, поэтому мы должны быть добры, должны вести друг друга за руки, должны быть полны жалости к другим". После войны Даниэль, единственный из еврейских обитателей местечка оставшийся в живых, думая о виновниках Холокоста, спрашивает себя: "Мы должны испытывать жалость и к убийцам?" И не находит ответа.

Такой же диалог с Богом характерен и для многих стихотворений Виктора Фишля, восходящих к поэтике псалмов (он перевел на чешский язык и "Псалтирь", и "Песню песней"), и для двух самых его любимых и чаще всего переводившихся романов - "Петушиное пение" (1975) и "Придворные шуты" (1982) (произведения писателя переведены на 14 языков), да и вообще для всего его творчества.

Сюжет "Петушиного пения" нет надобности излагать - читатель сам познакомится с ним. Место и действие романа никак конкретно не определены. Только имена персонажей свидетельствуют о том, что речь идет о Чехии, скорее всего еще межвоенной. Но петуха - альтер-эго главного героя - зовут Педро. И один из чешских литературоведов (Ян Шулик) написал по этому поводу: "Хотя у жителей деревни чешские имена, общей атмосферой деревенская среда скорее напоминает южную Францию или Испанию", а другой (Иржи Кудрнач) отметил, что для автора изображенная им деревня - "theatrum mundi (театр мира) и ее обитатели - dramatis personae (действующие лица), представляющие все характеры света в трагедиях, комедиях или фарсах". Перед нами современная притча, своей простотой и философской глубиной напоминающая притчи Ветхого и Нового Заветов. Добавлю только, что образ петуха, приветствующего рождение нового дня, содержится уже в стихотворении "Весенний день" из первого стихотворного сборника Виктора Фишля, а коллекцию изображений петухов, которую после выхода книги стал собирать автор, пополнил своим рисунком и Эрнст Неизвестный.

Фабула и композиционная структура романа "Придворные шуты" более сложны. Начальник одного из гитлеровских концлагерей Коль из множества обреченных на смерть узников выбирает четырех, превращая их в неких шутов своего "двора". Это сам герой-рассказчик, горбатый судья Кагана, наделенный унаследованным от отца даром ясновидения, лилипут Лео Ризенберг, жонглер Адам Ван и "астролог" Макс Гиммельфарб, по образованию историк. В первых главах романа читатель становится свидетелем сцен, в которых эти "придворные шуты", каждый на свой лад, развлекают свиту и гостей Коля. Одна из таких сцен завершается трагически: капитан Вальц, заключивший с Колем пари, что выведет из равновесия Адама Вана и заставит его совершить ошибку во время жонглирования, на глазах у заключенного убивает его жену. Однако тот продолжает жонглировать. Как бы в награду за "спасение" четырех "придворных шутов" Кагана предупреждает Коля о приближении русских и тем самым позволяет ему скрыться. --">