Викентий Викентьевич Вересаев - Юра

нельзя?

– В дождь птички и звери бывают сердитые.

– Кусаются?

– Да.

Прояснилось. Поехали в зоопарк. Юра бегал по дорожкам, пытался ловить перелетавших с пруда уток. Вдруг остановился, робко прижался к матери.

– Ты что?

– Дождик пошел.

– Маленький дождик, это ничего.

– Птичка стала кусачая.

– Что ты глупости говоришь!

– А дождик пошел.

Мать прикусила губу.

Крепыш, здоровяк, с звонким голосом и озорными глазами. Мать его – научный работник, умная и талантливая, но у нее циклотимия, и губы, когда молчит, – страдающие. У Юры тоже в губах страдание. И бессознательно, но настойчиво он охраняет маленькую свою душу от ранящих впечатлений.

Рассказываю ему сказку: мама поехала с Юрой за город на автомобиле. Вдруг (страшным голосом) – на дороге большой слон!

Юра поспешно:

– Он хороший!

– Стоит, машет хоботом. Машина дальше не может ехать, остановилась.

Юра настойчиво:

– Он не сердитый!

Мне непонятно: для меня в детстве – чем страшнее, тем интереснее.

Но невольно подчиняюсь.

– Слон говорит: «Не бойтесь меня, а вот я вижу, у вас в машине свободное место. Покатайте моего слоненка».

Юра радостно кричит:

– Покатаем! Садись!

– Поехали дальше со слоненком. Вдруг – трррррр!! Машина свалилась в яму…

– И никого не ушибла!

– Ну, да… Не ушибла. А только яма глубокая. Никак не могут вылезти.

Вдруг видят, сверху заяц смотрит…

Юра торжествует.

– И зайчик нас вытащил!

– Юра, подумай: зайчик маленький. Как он может вытащить?

– Ну что жа?

Приходится устроить так, что зайчик сообщает о беде слону, папа-слон и мама-слониха прибегают и всех вытаскивают из ямы.

И теперь у нас с Юрой выработалась точная, хотя и не формулированная в словах договоренность: в сказке все гармонично, светло, участники – хорошие и несердитые и конец совершенно благополучный.

Плакатный рисунок в газете: по черному откосу поднимается вверх большой грузовик, а под откосом лежит разбившийся автомобиль; колеса валяются отдельно. Около стоит человек и протягивает руку к грузовику.

– Что это такое?

– О! Это очень интересная история!.. Ехал в гору автомобиль. Вдруг слетел в овраг. Колеса сломались. Мимо едет грузовик. Человек кричит: «Дядя! дядя! возьми меня с собой!» Шофер остановился, взял его. Приехали в город. Человек купил новые колеса, поехал назад, починил свою машину и – ууу! Покатил.

Юра слушал с горящими глазами.

– Куда покатил?

– Ну, домой.

– А потом?

– И все.

Рассказ произвел на Юру потрясающее впечатление. Глядя на картинку, он стал пересказывать его сам, потом еще раз заставил меня рассказать, опять пересказывает.

Подошла мать.

– Юра, иди творог есть.

Он нетерпеливо отстранил ее, с одушевлением продолжает рассказывать.

– А тогда он кричит: «Дядя, дядя! Возьми меня с собой!» А колеса на земле, сломанные.

Целую неделю только об этом говорил, показывал всем картинку и рассказывал. Приду я – заставляет рассказывать меня, а когда кончу, каждый раз спрашивает:

– А потом?

Непонятно было, что ему еще нужно «потом»? Один раз я кончил так:

– Приехал домой и сел чай пить.

Юра с огромным удовлетворением повторил:

– И сел чай пить.

И несколько раз повторил:

– И сел чай пить.

В прежней редакции для него не хватало концовки.

Четырех лет

– Мама, отчего, когда большие ушибутся или упадут, им не больно?

И вопросы, вопросы без конца – для взрослых смешные и дурацкие, а на деле – говорящие об огромном стремлении осмыслить непонятные явления жизни. Не раз уже, кажется, отмечавшийся, удивительно умный вопрос над ночным горшком:

– Мама, почему из меня всегда льется в горшок только чай, а молоко никогда не льется?

– Бывает гусеница, а зайка? Червячок, а верблюд?

– Юра, ну что ты какие спрашиваешь глупости!

Сейчас же – «глупости». И сейчас же предположение, что ребенок болтает зря, только чтобы болтать. Юра краснеет.

– А как же бывает жук-олень, жук-носорог?

Винкельман замечает: «В детстве мы смотрим на все происходящее вокруг нас как на нечто необычайное». Верно. В детстве мы видим жизнь собственными, не предвзятыми глазами и улавливаем то, что взрослыми совершенно не замечаем.

Юра спросил:

– Почему очень скоро пососать называется поцеловать?

Я был поражен: как верно подмечено! Ведь правда: поцеловать – это коротко пососать. Как мы этого не замечали?

Логика, действующая по своим, совсем отличным от нашей законам. То так умно, что --">