Юрий Николаевич Пахомов - Спустя несколько времени

правда, был хорош, но и белые поморские ночи, и ранние осенние сумерки, и лимонные закаты Складнев видел множество раз - пригляделся. Тут, по-видимому, дело было во вкусе. Складнев любил читать толстые романы, например, Драйзера, Фейхтвангера.

А критики шумели вокруг творчества Назарова. Одни хвалили, другие ругали. Особенно усердствовал критик Ложечкин. В хлестких статейках он утверждал, что Назаров - фигура дутая. Вторичен. Подражает русским классикам. Все его писания - не более чем эпигонство. Позабыли читатели классику в рамках школьной программы, вот и умиляются.

Складнев, возмущенный хамским тоном статьи, в тот же день написал Ложечкину гневное письмо, которое конечно же осталось без ответа. А Назаров между тем отправился в Париж получать литературную премию.

Увлечение Назаровым, однако, вскоре прошло - иные заботы приспели. Складнев женился, переехал в Москву, устроился в солидный научно-исследовательский институт, защитил кандидатскую диссертацию и успешно трудился над докторской.

О Севере вспоминал, когда получал письма от Лины, из них узнавал и о Назарове: заезжал, гостил, сильно постарел, занимается в основном переводами, рассказы почти не пишет.

Защита докторской прошла благополучно. Но Складневу вдруг все надоело - и диссертация, и эксперименты, и даже симпатичный особнячок института. Пусто было на душе. Так случалось с ним и раньше, после завершения какой-нибудь работы, но сейчас это ощущение было особенно острым.

- Тебе нужно отдохнуть, - посоветовала жена, - ну хоть недельку. Договорись в институте и поезжай на дачу.

Складнев представил себе дачу на станции Поварская, уютную комнату с печью, пустой сад, дальние прогулки - и решился.

Собрался быстро. В последний момент положил в карман рюкзака английскую книгу по генетике, но жена тут же вытащила ее и сказала:

- Все, хватит... Лучше возьми книжку этого... Ну ты мне еще рассказывал о нем... Назарова, вот. Купила вчера.

- Назарова? Любопытно, любопытно...

Складнев взял небольшой томик в ледериновом переплете, с усмешкой подумал, что, пожалуй, года два не читал беллетристики. Времени едва хватало на специальную литературу. Авторефера-ты, отзывы, защита, предзащита - чертова крутоверть.

Наконец-то сегодня он может взять книгу и спокойно почитать о чем-нибудь далеком от медицины и биологии. И хорошо, что книга Назарова. Надо же, ведь и живет где-то рядом, а с той поры и не виделись.

Складнев сунул книгу в рюкзак, сказал жене:

- Не забудь свечи положить. Наверняка в поселке отключили электричество.

На даче он с удовольствием наколол дров, затопил печь. Пока нагревалась комната, пошел во двор и, чтобы размяться, стал расчищать дорожку. Снег был сухой и чистый, блестел на солнце и, соскальзывая с лопаты, обращался в пыль. Тонко звенели синицы.

Электричества, как он и предполагал, не было. Но Складневу это даже понравилось: вечера при свечах, среди тишины, с глухими ночами, поздними рассветами; простой, грубой едой. Десять дней - целая вечность!

Присел в кресло у окна, достал книгу Назарова. Первый рассказ Складнев прочитал с каким-то болезненным наслаждением. Разом все вернулось: и позабытый Север, и поселок, где он жил. Второй рассказ с будничным названием "Ночной разговор" потряс его с первых строк, потому как он увидел деревянный дом на набережной с косыми, скрипучими полами, с промерзшей лестни-цей, увидел молодого скуластого врача за столом, где среди прочих закусок стояла банка с бельгийским маринованным луком. Не было ни Валентина, ни Лины, ни суматошного газетчика. Сидели двое - автор, от лица которого и велось повествование, был в тени, а молодой врач был, как бы высвечен прожектором.

Разговор, точнее, монолог-исповедь врача был передан с поразительной точностью, но вместе с тем в пересказе Назарова он обрел куда более значительный, емкий смысл.

Быстро темнело. Складнев зажег свечу и принялся читать дальше...

Все десять дней прожил он под впечатлением рассказов Назарова. У него будто обострились зрение и слух. Ночью, лежа без сна, он слышал, как где-то далеко ухает на ветру, гремит оторвавшийся лист кровельного железа, как что-то потрескивает, скрипит, осыпается в глубине старого дома.

И еще - было ощущение, словно после дикой спешки, торопливого, как бы начерно, жития он остановился и оглядывается с изумлением вокруг.

5

Складнев написал Назарову письмо, послал его на адрес издательства. Ответ пришел неожи-данно --">