Иероним Иеронимович Ясинский - Дети

параллельно ржаному полю до села Дмитровки. Церковка белелась вдали. Копны сена, которые Настеньке нужно было сосчитать, грузно сидели на скошенной равнине. С одной из них, когда раздался стук колёс, снялся большой желтоватый ястреб и бесшумно пропал за лесом.

Иван распряг лошадь и пустил пастись.

Настенька, с карандашом в руке, сейчас же приступила к исполнению своей хозяйственной обязанности. Марина собирала валежник, чтоб разложить костёр. Сухие ветки затрещали, когда их коснулись красные, реющие языки пламени с сизыми завитками дыма на концах.

– Каша? – спросил Иван.

– Каша, – отвечала Марина.

– Мг… – произнёс он.

– Чего тебе?

Он помолчал.

– Воды, может, принести?.. – осведомился он.

– Принеси…

Он взял ведро и, улыбаясь, сонными глазами смотрел на Марину, скромно опустившую чёрные ресницы. Когда он сделал шаг к ней и опять произнёс: «Мг!», она крикнула сердито:

– Белены объелся! Ступай же по воду!

Феся и Гапка – сёстры Марины – пришли кратчайшим путём, с кувшином кислого молока и хлебцем. Настенька, окончив счёт копнам, встретила девочек ласковым восклицанием:

– А, мои куклы, здравствуйте!

Они отвечали застенчивым смехом, почёсывая пальцами ног икры.

– Ну, что ж мы будем стоять… Марш! – крикнула она.

Она схватила их за руки и побежала. Они ободрились, веселье её сообщилось и им. Маленькая Феся увлеклась до того, что стала подражать пристяжной и, круто повернув голову, тихонько ржала.

Возвратившись к костру, девочки принялись есть. Настеньке казалось, что ещё никогда цыплёнок не был так вкусен. Даже каша, приготовленная Мариной, серая и отдававшая дымом, и тёплое кислое молоко необыкновенно понравились ей.

Между тем стали надвигаться тучи. Солнце высоко сияло над чёрно-лиловым облаком, скомканные края которого блестели как снег. Было душно.

Настенька вспомнила, что бабушка накануне просила её возвратиться к обеду, и засуетилась.

– Домой надо, Марина.

Но ей пришла охота собрать букет из полевых цветов, и, предоставив Фесе и Гапке доедать цыплёнка, она углубилась в чащу кустарника. Колокольчики, лютики, алые гвоздики, крупные ромашки тянули её к себе, кивая ей своими головками из-за низко растущих кустов и трав.

– Барышня, ау!

– Ау! – откликнулась Настенька всею грудью.

– Ау! – крикнул в двух шагах от неё чей-то незнакомый голос.

Настенька вздрогнула и подняла голову. Пред нею стоял высокий мальчик в блузе и охотничьих сапогах, с добродушными серыми глазами и едва заметными усиками, как тень лежавшими над красною и толстою губою. Его тёмные волосы слабо вились на концах, и прядь их пристала к вспотевшей смуглой щеке.

IX

Настенька сделала движение, чтоб убежать. Но он удержал её за рукав.

– Послушайте, вы что за девочка? Что ж вы не отвечаете? Ведь я вас не укушу… Постойте! Вы внучка Трещотихи, что живёт в Кривом Хуторе? Не правда ли?

– Да.

На ресницах Настеньки повисло по слезинке. Она сделала шаг вперёд.

– Да подождите же! Разве я разбойник? Посмотрите – со мной нет ни ружья, ни кинжала. И чего плачете? Ну, Бог с вами, ну, идите!

Настеньке стало стыдно.

«Ужасно неприлично», – подумала она и спросила, останавливаясь и ощипывая цветок:

– А вы кто такой? Верно из Дмитровки?

– Я – Гузик. Угадали. Дайте же вашу руку. Познакомимся.

Настенька протянула Гузику руку, бросив на него застенчивый взгляд.

– Я вас видела зимой, в церкви, – сказала она.

– В церкви? Вряд ли. Впрочем, может быть!.. Забрёл как-нибудь случайно…

– Вы стояли на клиросе и подтягивали дьячку…

– Я? На клиросе?

– Вы. Я хорошо помню.

– В самом деле, я?

– Как же… Ещё басом хотели взять… И никак не могли… Только хрипели… А я всё смотрела и видела, как у вас так смешно надувается горло…

– Ах, вы, критик!.. Пожалуй, может быть, и я… от скуки…

Он сорвал лист и растёр его между пальцев.

– Итак вы уж меня не боитесь?

Настенька улыбнулась.

– Нет… Вот ещё стану бояться!

– А кто сейчас плакал?

– Конечно, если испугаешься, то заплачешь! Вы не должны над этим смеяться…

– Ха, ха, ха! Атанде! Смеяться-то я буду и всей Дмитровке об этом расскажу!.. Уж позвольте!.. И вашей бабушке…

Настенька пожала плечами.

– Что ж, говорите. Разве вы знаете бабушку?

– Зная внучку, легко узнать и бабушку… Прямо приеду к ней и расскажу… Вот и Марине сейчас расскажу… Марину-то я знаю… У Остапа Самуся видел… Она мне всю вашу подноготную выложила, всё-всё! Ведь она --">