Константин Михайлович Станюкович - Мунька

большим воображением ума шутили с собакой. А этого собака не любит… Отдубась ее по всей форме за дело, на это она не должна обидеться, а ежели одна “прокламация”, для “игры ума”, — обидится… И неосновательные жильцы. За квартиру не платят, ваше превосходительство! — неожиданно прибавил старший дворник.

— Кто они такие?

— Служащие… Из господ. А насчет собаки будьте вполне спокойны, ваше превосходительство… Не извольте беспокоиться, барыня…

И, уверенный, что успокоил “уксусного”, как называл старший дворник строгого и требовательного жильца, Михайла Иванович поклонился и хотел было уйти, как Артемьев остановил его.

— Подожди, Михайла. Объясни, чья же теперь эта собака? — настойчиво и серьезно допрашивал основательный господин.

— Теперь ровно бы ничья. Вроде как бы беспаспортная, ваше превосходительство.

— А разве это порядок? Ты потатчик. Заведомо держал в доме бродячую собаку.

— Виноват. Точно ошибся, ваше превосходительство, — несколько сконфуженный, промолвил старший дворник.

“Уж будет подлецу Муньке. Из-за него только неприятность!” — подумал он и заискивающе прибавил:

— Сегодня же выдворю собаку, ваше превосходительство!

— Выдворишь? А если она вернется и мало ли что натворит? Да еще вдруг сбесится и, храни бог, кого-нибудь искусает. Ты и ответишь по всей строгости законов. Да еще возьмут с тебя штраф, — не спеша и серьезно-бесстрастно говорил Артемьев, желавший, казалось, окончательно донять старшего дворника.

— Я, ваше превосходительство, так “проутюжу” собаку, что она забудет и адрец нашего дома!

В следующее мгновенье Михайла Иванович уже мысленно назвал себя дураком за то, что проговорился насчет “проутюжения”.

— Да как же можно мучить собаку? — воскликнула молодая женщина. — Это нехорошо с вашей стороны, Михайла! Очень нехорошо. И вы не смеете! — прибавила она и, чтобы не слушать дальше, вышла из столовой.

А муж протянул:

— Не надо быть членом высочайше утвержденного общества покровительства животным, чтобы позвать околоточного, составить протокол, к мировому, и тебе… высидка!

Старший был решительно подавлен и смущен.

— Так как же с собакой, если, примерно, по закону? — растерянно промолвил он.

— Очень просто. Отдай ее фурманщикам — и снимешь с себя всякую ответственность.

Михайла Иванович просветлел.

— А то еще, не дай бог, судиться из-за какой-нибудь собаки! Премного благодарен, что изволили надоумить необразованного человека. Счастливо оставаться, ваше превосходительство!

Перед тем, что идти в участок, Михайла Иванович сказал подручному Василию:

— К вечеру поймай ты Муньку. Он тебя не боится. Привяжи его в дровяном сарае на крепкую веревку, чтобы не сбежал…

— Как же вы хотите, Михайла Иваныч, распорядиться с Мунькой?

— Рано утром сдадим фурманщикам.

— На убой, значит, Муньку? — угрюмо спросил подручный.

— А что делать с этим вором? Из-за него только одни неприятности от жильцов. Да смотри, Василий, помалкивай насчет моей “лезорюции”… А то прослышит какая-нибудь пустая жилица с чувствительностью и… неприятность… Собаку не примут, а мне еще влетит… Запищит: “Как дворник смел”… И нажалуется… Так чтобы шито да крыто. Так-то умственнее. Пропала, мол, собака, и шабаш!

— Как прикажете… Но только “освобоните” меня, Михайла Иваныч!

— Это еще что за дерзкая мода? Я, братец, этого не люблю! — строго сказал Михайла Иванович и изумленно взглянул на обыкновенно тихого и скромного Василия.

— “Освобоните”, Михайла Иваныч! — упорно повторил Василий.

— Почему это ты смеешь дерзничать, а? Сказывай.

— Жалко, Михайла Иваныч…

— Кого жалко?

— Самую животную… Муньку.

— Этого вора жалко?.. Очумел ты, что ли? Разве можно жалеть такую бесстыжую собаку… Другая, которая виноватая, сию же минуту явилась бы с повинной… А этот подлец хоть бы что… Спрятался и думает… отбояриться, бродяга. А за него только отвечай!

Василий молчал.

— Совсем, как посмотрю, ты необразованный “обормот”. Ну, и черт с тобой. Я сам поймаю Муньку… А ты, Василий, у меня смотри! — вдруг озлобленно крикнул Михайла Иванович.

И, вытаращив на подручного свои загоревшиеся круглые глаза, прибавил:

— Рассчитать тебя, дурака, недолго.

— Как угодно! — покорно промолвил Василий.

— Скажи, пожалуйста, какой собачий заступник!.. Что стоишь, дьявол!.. Жильцы дров ждут, а ты… Экий разбалованный народ!

С этими словами старший дворник вышел за --">