Юрий Николаевич Тынянов - Малолетный Витушишников

карандашом по носу. Но был и откровенен. При докладах открыто трактовал, например, министра финансов Вронченко ^[8] — скотиной. Когда упоминалось это имя, он сразу заявлял:

— Скотина!

и более не слушал доклада. Но трепетал, как смолянка ^[9], чувствуя приближение императора. Войдя в его кабинет, он становился меньше ростом, бледнел, усы поникали, он видимо таял. Говорил хриплым страстным шепотом, когда же находил обыкновенный голос, — это был тонкий, детский дискант. Близость императора имела на Клейнмихеля чисто физиологическое действие: когда император сердился, генерала начинало тошнить. Отойдя в угол, он некоторое время с трудом удерживался от спазм. Император знал за ним эту слабость и уважал ее.

— Сам виноват, — говорил он генералу, когда тот терялся.

Вместе с тем эта слабость была силой генерал-адъютанта Клейнмихеля. Она внутренне подстрекала его быстро исполнять приказания по строительной части, а с другой стороны, доказывала полное уничтожение перед волею своего государя.

Постепенно он научился избегать гнева. Будучи дежурным генералом, он каждое утро являлся с экстренным докладом ко дворцу. Его лошади были скоры как ни у кого, что он считал особо необходимым для начальника путей сообщения. «Пух и прах!» — таков был его обычный наказ кучеру.

Ровно к двенадцати часам он прибыл во дворец, привезя с собою в санях черный, плотный, как гроб, портфель.

Мелкими шагами, запыхавшись, с беспечностью на розовом лице, он прошел к императору и на пороге побледнел.

Сдвинув ноги в шпорах, издал тихий звон. Произнес приветствие. Сразу же стал доставать из портфеля различные предметы — и вскоре разложил перед императором желтый шнур для выпушки, пять отрезков темно-зеленого мундирного материала разных оттенков, маленькую, нарочно сделанную для образца, фуражечку путейского ведомства и жестяную, плотно закрывающуюся баночку с черной краской.

Это были образцы.

Император посмотрел на них непредубежденным взглядом; он взял со стола шнур и, поглядев на графа, намотал на указательные пальцы. Генерал выдержал взгляд. Император рванул шнур. Шнур выдержал испытание. Приоткрыв баночку, император понюхал и спросил брезгливо:

— Это что?

— Краска, представленная для покрытия буток, государь.

Император понюхал еще раз и отставил.

— Новую смету приготовил?

— Приготовил, государь.

— Сколько?

— Пятьдесят семь миллионов, ваше величество.

— Сорок пять — и ни полслова более. У меня деньги с неба не падают.

Дело шло о сметных деньгах по новой Николаевской железной дороге. Первоначальная смета была отклонена. Работы же вообще производились по справочным ценам.

Император посмотрел пристально на Клейнмихеля.

— Я прикажу быть инженерам честными, — сказал он. — Тумбы у тебя поставлены?

От здания таможенного ведомства вдоль по Неве тумбы имелись только с одной стороны. Со стороны набережной был переход прямо на холодный невский гранит. Стремясь к симметрии не только во внутренних вопросах государства, но и во внешнем устройстве столицы, государь, проезжая, обратил на это внимание генерала.

— Стоят, ваше величество, — грустно ответил генерал. Государь указал на шнур, фуражечку и баночку.

— Возьми.

Прием был закончен.

6

Выйдя из дворца, граф Клейнмихель сел в сани и закричал отчаянным голосом опытному кучеру: — Гони, скотина! В управление! Пух и прах!

Три прохожих офицера стали на Невском проспекте во фрунт. Чиновники чужих ведомств снимали фуражки. По быстроте проезда все догадались, что скачет граф Клейнмихель по срочному делу.

Он пробежал в свой кабинет, не глядя ни на кого.

— Позвать скотину Игнатова, — сказал он. Скотина Игнатов, статский советник, явился.

— Тумбы! Где Еремеев? Брандмейстер! Брандмейстер! — кричал генерал.

«Брандмейстер» было прозвище статского советника Еремеева, смотрителя уличного благоустройства, неизвестно откуда происшедшее.

Дело объяснялось так: генерал-адъютант Клейнмихель забыл отдать распоряжение о тумбах.

Чувствуя во рту сладкий вкус — предвестие тошноты, — генерал Клейнмихель распоряжался. Тумбы оказались заготовленными, но еще не поставленными. Через пять минут была послана на место производства работ рота строительно-инженерных солдат. Каждые пять минут прибывали с рапортом лица внешнего отделения полиции. Они рапортовали, что все --">