Иван Алексеевич Бунин - Суходол
Название: | Суходол | |
Автор: | Иван Алексеевич Бунин | |
Жанр: | Русская классическая проза | |
Изадано в серии: | Бунин И.А. Сборники. Легкое дыхание | |
Издательство: | Эксмо | |
Год издания: | 2001 | |
ISBN: | 5-04-001797-9 | |
Отзывы: | Комментировать | |
Рейтинг: | ||
Поделись книгой с друзьями! Помощь сайту: донат на оплату сервера |
Краткое содержание книги "Суходол"
Как и в многих своих произведениях, в повести «Суходол» И. А. Бунин рисует картину обнищания и вырождения дворянского рода. В данном произведении речь идёт о фамильном имении Хрущёвых. Эта повесть — своеобразное «Унесённые ветром» — люди, которые не смогли приспособиться к изменившимся условиям жизни, которые всецело принадлежат прошлому: «Легко сказать — начинать жить по-новому! По-новому жить предстояло и господам, а они и по-старому-то не умели». Автор с горечью рассказывает о жалких попытках братьев Хрущёвых восстановить былое благосостояние семьи. Но ни Пётр Петрович, ни Аркадий Петрович не обладают необходимой деловой хваткой, смекалкой, энергией и практическим умом. Их предприятие (афера с лошадьми) терпит сокрушительный крах и приносит только убытки. Не в состоянии они оказываются и толково вести хозяйство: «А в хозяйстве братья только мешали друг другу. Один был нелепо жаден, строг и подозрителен, другой — нелепо щедр, добр и доверчив». Естественно, что раздор между ними рос, и неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы не погиб внезапно и нелепо (как все умирали в Суходоле) Пётр Петрович. Усадьба осталась в руках беззаботного и легкомысленного Аркадия Петровича. Естественно, что её уделом стало окончательное обнищание и разорение. «Любовь в Суходоле необычна была. Необычна была и ненависть». Вот дедушка Пётр Кириллович, впавший в детство и доживающий свои дни в тихом помешательстве. Романтики из дворовых объясняли его слабоумие любовной тоской по умершей красавице-жене. Погибает Пётр Кириллович внезапно и нелепо от руки своего незаконного отпрыска Герваськи, страшного человека, которого боятся и дворовые, и сами господа: «У господ было в характере то же, что и у холопов: или властвовать, или бояться». Трагически сложилась и судьба Натальи, дворовой девушки. Неудивительно — ведь Суходол присушил её душу, овладел всей её жизнью. А самым прекрасным и удивительным в жизни Натальи была любовь к барину Петру Петровичу, которую она пронесла до конца своих дней. Со сказочным аленьким цветочком сравнивает её сама Наталья. Но не суждено цвести «аленькому цветочку» в Суходоле. Сказка кончилась очень скоро, кончилась стыдом и позором: «Аленьким цветочком, расцветшим в сказочных садах, была её любовь. Но в степь, в глушь, ещё более заповедную, чем глушь Суходола, увезла она любовь свою, чтобы там, в тишине и одиночестве, побороть первые, сладкие и жгучие муки её, а потом надолго, навеки, до самой гробовой доски схоронить её в глубине своей суходольской души». Пожалуй, всё это не стоило бы внимания писателя, если бы не было характерным для всей страны в целом. Одичание в Суходоле — типичная картина для России того времени, где насчитывались сотни и тысячи подобных имений. С поразительными наблюдательностью и зоркостью, Бунин схватывает черты разоряющихся помещиков: нежизнеспособных, пассивных, живущих воспоминаниями и остатками былой роскоши. Очень тяжело, в большой нищете доживают свой век последние обитательницы Суходола: барыня Клавдия Марковна, тётя Тоня и Наталья. Их уделом стали заботы о каждодневном пропитании, ссоры, обсуждение снов и вздохи о прошлом. Вот как рисует Бунин картину их жизни: «Долги, тяжки были дождливые осени, снежные зимы в Суходоле. Холодно, голодно было в пустом разрушающемся доме. Заметали его вьюги, насквозь продувал морозный сарматский ветер. А топить — топили очень редко. По вечерам скудно светила из окон, из горницы старой барыни, — единственной жилой горницы, — жестяная лампочка». По воспоминаниям Веры Буниной, прототипом тёти Тони была Варвара Николаевна Бунина, родная тётя писателя. Естественно, что Суходол ждал жалкий и бесславный удел — полное исчезновение с лица земли. Потомки суходольцев мало знают о своих предках. Более того, порою думают: «Да полно, жили ли они?» Время сравняло с землёй их могилы. «Знаешь только одно: вот где-то здесь близко. И сидишь, думаешь, силясь представить себе всеми забытых Хрущёвых. И то бесконечно далеким, то таким близким начинает казаться их время». Отчего же так «жидки на расправу» оказались «потомки степных кочевников»? Ведь род их был древним и знатным, гордился он воеводами, стольниками, ближайшими советниками и даже родственниками царей. Писатель не даёт прямого ответа на этот вопрос, так как сделать это непросто. Он отмечает, что среди потомков западных рыцарей такого быть не могло: «Не мог бы потомок рыцарей сказать, что за полвека почти исчезло с лица земли целое сословие, что столько нас выродилось, сошло с ума, наложило руки на себя, спилось, опустилось и просто потерялось где-то! Не мог бы он признаться, как признаюсь я, что не имеем мы даже малейшего точного представления о жизни не только предков наших, но и прадедов, что с каждым днём всё труднее становится нам воображать даже то, что было полвека назад!».
Читаем онлайн "Суходол". [Страница - 5]
— Исусе сладчайший, помилуй мя, — шептала она, вздыхая.
Мухи сонно и недовольно гудели по потолку жаркой, темной избы. Каждую ночь что-нибудь будило их. То корова чесалась боком о стену избы; то крыса пробегала по отрывисто звенящим клавишам фортепиано и, сорвавшись, с треском падала в черепки, заботливо складываемые тетей в угол; то старый черный кот с зелеными глазами поздно возвращался откуда-то домой и лениво просился в избу; или же прилетал вот этот филин, криками своими пророчивший беду. И тетя, пересиливая дремоту, отмахиваясь от мух, в темноте лезших в глаза, вставала, шарила по лавкам, хлопала дверью — и, выйдя на порог, наугад запускала вверх, в звездное небо, скалку. Филин, с шорохом, задевая крыльями солому, срывался с крыши — и низко падал куда-то в темноту. Он почти касался земли, плавно доносился до риги и, взмыв, садился на ее хребет. И в усадьбу опять доносился его плач. Он сидел, как будто что-то вспоминая, — и вдруг испускал вопль изумления; смолкал — и внезапно принимался истерически ухать, хохотать и взвизгивать; опять смолкал — и разражался стонами, всхлипываниями, рыданиями… А ночи, темные, теплые, с лиловыми тучками, были спокойны, спокойны. Сонно бежал и струился лепет сонных тополей. Зарница осторожно мелькала над темным Трошиным лесом — и тепло, сухо пахло дубом. Возле леса, над равнинами овсов, на прогалине неба среди туч, горел серебряным треугольником, могильным голубцом Скорпион…
Поздно возвращались мы в усадьбу. Надышавшись росой, свежестью степи, полевых цветов и трав, осторожно поднимались мы на крыльцо, входили в темную прихожую. И часто заставали Наталью на молитве перед образом Меркурия. Босая, маленькая, поджав руки, стояла она перед ним, шептала что-то, крестилась, низко кланялась ему, невидному в темноте, — и все это так просто, точно беседовала она с кем-то близким, тоже простым, добрым, милостивым.
— Наталья? — тихо окликали мы.
— Я-с? — тихо и просто отзывалась она, прерывая молитву.
— Что же ты не спишь до сих пор?
— Да авось еще в могиле-с наспимся…
Мы садились на коник, раскрывали окно; она стояла, поджав руки. Таинственно мелькали зарницы, озаряя темные горницы; перепел бил где-то далеко в росистой степи. Предостерегающе-тревожно крякала проснувшаяся на пруде утка…
— Гуляли-с?
— Гуляли.
— Что ж, дело молодое… Мы, бывалыча, так-то все ночи напролет прогуливали… Одна заря выгонит, другая загонит…
— Хорошо жилось прежде?
— Хорошо-с…
И наступало долгое молчание.
— Чего это, нянечка, филин кричит? — говорила сестра.
— Не судом кричит-с, пропасти на него нету. Хоть бы из ружья постращать. А то прямо жуть, все думается: либо к беде какой? И все барышню пугает. А она ведь до смерти пуглива!
— А как захворала она?
— Да известно-с: все слезы, слезы, тоска… Потом молиться зачали… Да все лютее с нами, с девками, да все сердитей с братцами…
И, вспоминая арапники, мы спрашивали:
— Не дружно, значит, жили?
— Куда как дружно! А уж особливо после того, как заболели-то оне, как дедушка померли, как вошли в силу молодые господа и женился покойник Петр Петрович. Горячие все были — чистый порох!
— А пороли дворовых часто?
— Этого у нас и в заведенье не было-с. Я как провинилась-то! А и было-то всего-навсего, что приказали Петр Петрович голову мне овечьими ножницами оболванить, затрапезную рубаху надеть да на хутор отправить…
— А чем же ты провинилась?
Но ответ далеко не всегда следовал прямой и скорый. Рассказывала Наталья порою с удивительной прямотой и тщательностью; но порою запиналась, что-то думала; потом легонько вздыхала, и по голосу, не --">Книги схожие с «Суходол» по жанру, серии, автору или названию:
Иван Алексеевич Бунин - Белая лошадь Жанр: Русская классическая проза Год издания: 2001 Серия: Бунин И.А. Сборники. Легкое дыхание |
Иван Алексеевич Бунин - Маленький роман Жанр: Русская классическая проза Год издания: 2001 Серия: Бунин И.А. Сборники. Легкое дыхание |
Лев Николаевич Толстой, Варлам Тихонович Шаламов, Николай Михайлович Карамзин и др. - О странностях любви... (сборник) Жанр: Современная проза Год издания: 2012 Серия: Антология классической прозы |
Иван Алексеевич Бунин - Иоанн Рыдалец Жанр: Русская классическая проза Год издания: 1987 |
Другие книги из серии «Бунин И.А. Сборники. Легкое дыхание»:
Иван Алексеевич Бунин - Легкое дыхание Жанр: Русская классическая проза Год издания: 2001 Серия: Бунин И.А. Сборники. Легкое дыхание |
Иван Алексеевич Бунин - На чужой стороне Жанр: Русская классическая проза Год издания: 2001 Серия: Бунин И.А. Сборники. Легкое дыхание |
Иван Алексеевич Бунин - Первая любовь Жанр: Русская классическая проза Год издания: 2001 Серия: Бунин И.А. Сборники. Легкое дыхание |
Иван Алексеевич Бунин - Худая трава Жанр: Рассказ Год издания: 2001 Серия: Бунин И.А. Сборники. Легкое дыхание |