Вениамин Александрович Каверин , Лев Николаевич Толстой , Александр Сергеевич Пушкин , Иван Александрович Гончаров , Иван Сергеевич Тургенев , Иван Алексеевич Бунин , Михаил Юрьевич Лермонтов , Александр Степанович Грин - Антология "В лабиринтах любви". Компиляция. Книги 1-14
Название: | Антология "В лабиринтах любви". Компиляция. Книги 1-14 | |
Автор: | Вениамин Александрович Каверин , Лев Николаевич Толстой , Александр Сергеевич Пушкин , Иван Александрович Гончаров , Иван Сергеевич Тургенев , Иван Алексеевич Бунин , Михаил Юрьевич Лермонтов , Александр Степанович Грин | |
Жанр: | Русская классическая проза, Компиляции, Сборники, альманахи, антологии, Русская литература о любви | |
Изадано в серии: | Антология классической прозы #2022 | |
Издательство: | Интернет издательство "Vitovt" | |
Год издания: | 2022 | |
ISBN: | неизвестно | |
Отзывы: | Комментировать | |
Рейтинг: | ||
Поделись книгой с друзьями! Помощь сайту: донат на оплату сервера |
Краткое содержание книги "Антология "В лабиринтах любви". Компиляция. Книги 1-14"
Очередной, 4-й томик антологии "В лабиринтах любви" содержит в себе романы русских авторов классиков, главная тема которых любовь, и всё с ней связанное. Приятного чтения, уважаемый читатель!
Содержание:
1. Иван Алексеевич Бунин: Митина любовь
2. Иван Алексеевич Бунин: Темные аллеи
3. Иван Александрович Гончаров: Обыкновенная история
4. Александр Грин: Алые паруса
5. Вениамин Александрович Каверин: Два капитана
6. Михаил Юрьевич Лермонтов: Герой нашего времени
7. Александр Сергеевич Пушкин: Дубровский
8. Александр Сергеевич Пушкин: Евгений Онегин
9. Лев Николаевич Толстой: Анна Каренина
10. Лев Николаевич Толстой: Семейное счастие
11. Лев Николаевич Толстой: Воскресение
12. Иван Сергеевич Тургенев: Ася
13. Иван Сергеевич Тургенев: Первая любовь
14. Иван Сергеевич Тургенев: Вешние воды
Читаем онлайн "Антология "В лабиринтах любви". Компиляция. Книги 1-14" (ознакомительный отрывок). [Страница - 2]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (7) »
Быстро пролетело то незабвенное легкое время, – когда они только что встретились, когда они, едва познакомившись, вдруг почувствовали, что им всего интереснее говорить (и хоть с утра до вечера) только друг с другом, когда Митя столь неожиданно оказался в том сказочном мире любви, которого он втайне ждал с детства, с отрочества. Этим временем был декабрь, – морозный, погожий, день за днем украшавший Москву густым инеем и мутно-красным шаром низкого солнца. Январь, февраль закружили Митину любовь в вихре непрерывного счастья, уже как бы осуществленного или, по крайней мере, вот-вот готового осуществиться. Но уже и тогда что-то стало (и все чаще и чаще) смущать, отравлять это счастье. Уже и тогда нередко казалось, что как будто есть две Кати: одна та, которой с первой минуты своего знакомства с ней стал настойчиво желать, требовать Митя, а другая – подлинная, обыкновенная, мучительно не совпадавшая с первой. И все же ничего подобного теперешнему не испытывал Митя тогда.
Все можно было объяснить. Начались весенние женские заботы, покупки, заказы, бесконечные переделки то того, то другого, и Кате действительно приходилось часто бывать с матерью у портних; кроме того, у нее впереди был экзамен в той частной театральной школе, где училась она. Вполне естественной поэтому могла быть ее озабоченность, рассеянность. И так Митя поминутно и утешал себя. Но утешения не помогали – то, что говорило мнительное сердце вопреки им, было сильнее и подтверждалось все очевиднее: внутренняя невнимательность Кати к нему все росла, а вместе с тем росла и его мнительность, его ревность. Директор театральной школы кружил Кате голову похвалами, и она не могла удержаться, рассказывала Мите об этих похвалах. Директор сказал ей: «Ты гордость моей школы», – он всем своим ученицам говорил «ты» – и, помимо общих занятий, стал заниматься с ней потом еще и отдельно, чтобы блеснуть ею на экзаменах особенно. Было же известно, что он развращал учениц, каждое лето увозил какую-нибудь с собой на Кавказ, в Финляндию, за границу. И Мите стало приходить в голову, что теперь директор имеет виды на Катю, которая, хотя и не виновата в этом, все-таки, вероятно, это чувствует, понимает и потому уже как бы находится с ним в мерзких, преступных отношениях. И мысль эта мучила тем более, что слишком очевидно было уменьшение внимания Кати.
Казалось, что вообще что-то стало отвлекать ее от него. Он не мог спокойно думать о директоре. Но что директор! Казалось, что вообще над Катиной любовью стали преобладать какие-то другие интересы. К кому, к чему? Митя не знал, он ревновал Катю ко всем, ко всему, главное, к тому общему, им воображаемому, чем втайне от него уже будто бы начала жить она. Ему казалось, что ее непреоборимо тянет куда-то прочь от него и, может быть, к чему-то такому, о чем даже и помыслить страшно.
Раз Катя, полушутя, сказала ему в присутствии матери:
– Вы, Митя, вообще рассуждаете о женщинах по Домострою. И из вас выйдет совершенный Отелло. Вот уж никогда бы не влюбилась в вас и не пошла за вас замуж!
Мать возразила:
– А я не представляю себе любви без ревности. Кто не ревнует, тот, по-моему, не любит.
– Нет, мама, – сказала Катя со своею постоянной склонностью повторять чужие слова, – ревность это неуважение к тому, кого любишь. Значит, меня не любят, если мне не верят, – сказала она, нарочно не глядя на Митю.
– А по-моему, – возразила мать, – ревность и есть любовь. Я даже это где-то читала. Там это было очень хорошо доказано и даже с примерами из Библии, где сам Бог называется ревнителем и мстителем…
Что до Митиной любви, то она теперь почти всецело выражалась только в ревности. И ревность эта была не простая, а какая-то, как ему казалось, особенная. Они с Катей еще не переступили последней черты близости, хотя позволяли себе в те часы, когда оставались одни, слишком многое. И теперь, в эти часы, Катя бывала еще страстнее, чем прежде. Но- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (7) »