Николай Александрович Добролюбов , Михаил Григорьевич Талалай - Дети Везувия. Публицистика и поэзия итальянского периода

итальянке, жившей со своими родителями в Мессине. Она приняла его предложение, когда он находился в Мессине (в половине июня 1861 г.). Родители молодой девушки были тоже согласны, но они потребовали, чтобы он подвергся медицинскому осмотру со стороны одного известного местного врача, пользовавшегося репутацией знаменитого диагноста, так как состояние здоровья Добролюбова казалось родителям сомнительным. Осмотрев Добролюбова, врач категорически объявил родителям молодой итальянки, что Добролюбову осталось прожить только несколько месяцев. Родители красавицы итальянки передали Добролюбову слова врача и этим мотивировали свой решительный отказ в руке дочери. (Надо еще добавить, что в случае если бы здоровье Добролюбова оказалось даже вполне удовлетворительным, то тогда Добролюбов, женясь, должен был бы, по требованию родителей и их дочери, навсегда остаться в Италии и уже не возвращаться в Россию, на что он соглашался, продолжая свою литературную деятельность.) Добролюбов после этой неудачи, услышав, так сказать, свой смертный приговор, поспешил вернуться на родину и повидаться перед смертью с любимыми им сестрами (в Нижнем) и друзьями. Вернулся он в Россию морем, но уже в Одессе (13-го июля) у него хлынула горлом кровь. Заехав к сестрам в Нижний, Добролюбов вернулся в Петербург уже совсем больным и не мог более оправиться. Притом же он знал, что дни его сочтены: диагнозу мессинского доктора он поверил, хотя рассказал об этом одной Панаевой…».

Иное объяснение того, почему предполагавшаяся женитьба расстроилась, дает в своих воспоминаниях А.П. Пятковский: «… родители ее спросили жениха: намерен ли он остаться в Италии или отправиться опять в свои родные снега? Добролюбов ответил, что он не может покинуть родину, которой должен посвятить все свои силы; родители же сказали, что им страшно отпустить свою дочь в такую даль… Подумав немного, Добролюбов согласился с ними, но, как честный человек, он не пожелал изменить своему призванию».

А сам Добролюбов выразил свои чувства так в одном из стихотворений итальянского периода:

Зачем меня отвергла ты,

Одна, с кем мог быть я счастливым, —

Одна, чьи милые черты

Ношу я в сердце горделивом?

А впрочем, может, – как решить? —

За то лишь суетной душою

И не могу тебя забыть,

Что был отвергнут я тобою?

Он пытался забыться, уйти от тягостных мыслей в воображаемые романы с другими девушками:

Не обманут я страстной мечтой,

Мы не любим, конечно, друг друга.

Но недаром мы дышим с тобой

Раздражающим воздухом юга.

Но недаром над нами волкан,

Перед взорами синее море

И в уме память древних римлян,

Наслаждавшихся здесь на просторе.

В тщетных поисках чистой любви

Столько лет погубивши уныло,

Я доволен теперь, что в крови

Ощутил хоть животную силу.

Для кого мне ее сберегать?

Всю растрачу с тобой, моя Нина,

Без надежды, чтоб стала терзать

За погибшие силы кручина.

Нина – условно-романтическое имя, принятое в русской литературной традиции для обозначения вымышленной романтической возлюбленной.

Но «кручина» берет свое, и даже возвращение на родину не радует влюбленного юношу:

У моря теплого, под небом голубым,

Брожу и думаю о родине далекой,

Стараясь милое припомнить что-нибудь…

Но нет… и там все то ж… Все тот же одинокий,

Без милой спутницы, без светлой цели путь…

И там я чужд всему, и там ни с чем не связан….

Письма Добролюбова из Италии частично вошли в 9-й том его полного собрания сочинений, как в 8-й том – его итальянские стихи. Оригиналы и полная переписка хранится в ИРЛИ – в Пушкинском доме Академии наук. Сохранились конверты, на конвертах – адреса, написанные неразборчивым добролюбовским почерком: отели, пансионы… А хранящиеся там же и впервые опубликованные в этой книге два письма к Добролюбову сестры «мессинской девушки» – Софии Брунетти – наконец-то проливают дополнительный свет на обстоятельства знакомства и сватовства к Ильдегонде Фиокки «синьора Николая», объясняя его же собственный эпистолярный комментарий: «…я – признаться вам – струсил и даже в Мессине, вероятно, не буду отыскивать помпейскую незнакомку»…

…Но Добролюбова ждали в России, в «Современнике». Молодого человека обуревали противоречивые чувства: с одной стороны, размышления и скорбь о судьбах родины, погружение в политические процессы, происходившие в Италии в то время, --">