Андрей Ефимович Зарин - Тяжелый хлеб

себя в тесной маленькой комнатке подле Сусликова. Она обхватила его шею руками и дрожащая от страха молила его, чтобы он спас ее от Семенова; Сусликов обнимал ее и шептал ей такие речи, от которых проходил ее страх и чувство блаженства наполняло ее душу. Она улыбалась, слезы счастья текли по ее лицу, и она силилась поднять свои руки, чтобы крепче обнять ими шею любимого человека.

Но ее руки были безжизненны, слезы текли по ее лицу, и на лице не отражалось счастья; -- оно было искажена страданием и вместо ласковых слез, из ее запекшихся губ вылетали хриплые стоны...

-- Зверь, -- бормотал охмелевший Авдюхин: -- можно сказать, кровопивец. Сейчас это взятку чтобы и за всякую то есть малость -- в ухо!..

-- Известно, исправник! -- соглашался Антон, в пьяном угаре, не обращая внимания на предсмертное хрипение больной.

-- Теперь ежели выпимши, али что... -- бормотал Авдюхин, -- и сейчас в ухо. Опять лошадь. Нет, корми ты, а разве я должен?..

Ольге виделась ярко освещенная зала. Она в первый раз выходит на сцену. Ей хлопают, ее вызывают. Она бежит за кулису и там ищет Сусликова. В полусвете коптящей лампы она смотрит и не насмотрится на его лицо, а он сжимает ее руки и говорят ей о жизни и работе вместе и снова чувство блаженства наполняет ее душу и она не видит страшного призрака смерти, носящего над нею. Ее больной ум охватила вдруг страшная галлюцинация. Она увидела Семенова таким, каким он был увезен от нее в больницу. С налившимися кровью глазами, с пеной на губах, с тупым хриплым смехом, медленно приближался он к ней, сжимая свои кулаки и она чувствовала, что теперь он не будет знать пощады. Она застонала уже не от одной физической боли, и на ее хриплые стопы дружно отозвались опьяневшие Антон и Авдюхин богатырским храпом.

С невероятными усилиями Ольга протянула вперед свои руки и крикнула, но крик замер на ее губах болезненным стоном. Семенов все приближался и она слышала уже его тяжелое дыхание, пахнувшее ей в лицо.

Ближе, ближе... Он протянул к ней свои сильные руки и она почувствовала на шее его холодные, влажные пальцы.

-- Мама! -- не своим голосом закричала Ольга, заметавшись на лавке в предсмертной агонии...

Антон вскочил на ноги и в страхе замер.

Прислонившись к стене, с искаженным ужасом и страданием лицом, Ольга хрипела и вздрагивала в последних муках. Ее похудевшие руки сжимали складки платка, полуоткрытым ртом она жадно, захлебываясь, глотала воздух и страшное храпение зловеще раздавалось по всей комнате и наполняло ужасом душу Антона. Он вскрикнул и бросился к двери.

В эту минуту на площадку взбежал усталый, измученный Сусликов.

-- Умирает! -- закричал Антон не своим голосом.

Сусликов в один прыжок очутился в тесной каморке и скоро его плач смешался с предсмертным хрипением Ольги и пьяным храпом спящего Авдюхина.

XVI.

Даже исправник, не только Аверьян, оставил в покое Сусликова узнав про смерть Ольги, а Софийский в тот же день напился пьян и в своей тесной каморке, сидя с полуштофом водки против нечищеного самовара, плакал и исступленно грозил кому-то кулаками.

Пьяное воображение представило ему умирающую одиноко Ольгу. В пьяной чувствительности он думал, что постиг состояние души Сусликова, когда тот, зная про смертельную болезнь Ольги, потешал шутовством публику -- и Софийский заливался горькими слезами над горемычною жизнью, в которой люди даже подле смертного одра подчас принуждены быть шутами.

----------------------------------------------------

Первая публикация: журнал "Пробуждение", 1910 г.

Исходник здесь: Фонарь . Иллюстрированный художественно-литературный журнал .

--">