Евгений Захарович Воробьев - Охота к перемене мест

отодвинулась.

Он пытался ее приобнять, Варежка сняла его цепкую руку со спинки стула.

Он угощал вафлями «Снежинка», она отказывалась.

В прошлую субботу она сидела в «Спутнике» рядом с Шестаковым. Скромник даже не шелохнулся. И плечом не пригрелся, и руки при себе держал. Будто не в темном зале сидел с девушкой, а в президиуме, на виду у всех.

Сегодня Шестакову и Маркарову места достались несколькими рядами дальше.

В самых чувствительных эпизодах фильма Варежка оглядывалась на Шестакова, спеша безмолвно поделиться впечатлениями; Садырина это злило.

А Чернега, вытягивая шею и привставая, из инвалидного второго ряда посматривал на Варежку. Та сидела полуотвернувшись от Садырина, что утешало Чернегу в его одиночестве во втором ряду на стуле номер два.

Иногда в голубой полутьме он видел только ее профиль, подсвеченный проекционным лучом. Что это она все время вертится?..

— Меня не так огорчила смерть Жанны д’Арк на костре, как встревожила драка в японском парламенте, — сказал Шестакову, выходя из зала, Маркаров. — Видел «Новости дня»? Вот тебе и знаменитая японская церемонность! За одного битого депутата двух небитых дают.

Садырин вышел после сеанса нагловато-раздраженный. Варежка тяготилась его ухаживанием и не скрывала этого.

— Получи за билет, — она остановилась в полутемном вестибюле в сунула Садырину в карман сорок копеек. — И в другой раз не давай волю рукам. Ты, Садырин, знаешь на кого похож?

— Ну?

— На пылесос.

— Сама придумала или тебе Шестаков помог?

— Сама... Проходишь по жизни, как пылесос, подбирая все, что плохо лежит. Сказала тебе черным по белому — иди своей дорогой. И не вздумай меня провожать. Ну-ка, шагом брысь!!!

Садырин нехотя отошел, а Варежка задержалась на ступеньках подъезда. Она не сразу отсердилась, серые глаза потемнели, румянец держался на смуглых скулах.

Варежка посматривала на скрипучую дверь, которую изнутри безостановочно толкали и дергали, не давая закрыться, — ну и народу!

Толпа схлынула, теперь дверь то открывали, то она с грохотом захлопывалась.

Чернега нерешительно потоптался на крыльце — подойти или не подойти к Варежке?

Накануне Чернега сходил в парикмахерскую и сделал перманент. Волосы завитые, смоляные, как у цыгана, почти до плеч. Он зачесывает волосы назад, они добавляют ему сантиметра два роста.

Когда Чернега вчера появился в общежитии, Маркаров хмыкнул: «У тебя прическа, как у Володи Ленского на дуэли. Куда, куда вы удалились...»

Варежка в сторону Чернеги даже не посмотрела. Он потоптался у подъезда еще с минуту и, благоухая дешевым одеколоном, ушел, не найдя себе компании.

Наконец появился Шестаков, Варежка подумала, глядя на него: «Вот ведь и в такой мелочи виден человек. Садырин вышел, едва не пришиб кого-то сзади, а Шестаков осторожно придержал тугую дверь, чтобы не ударить,женщину».

Она подошла к Шестакову, властно взяла его под руку, а попросила робко:

— Проводи меня, пожалуйста.

— С удовольствием. А куда?

— К девчонкам иду на примерку. Они свое общежитие девичьим острогом называют. — Она рассмеялась, смело открывая рот: так смеются девушки, которые помнят, что у них красивые зубы. — Сама бы пошла в монастырь, да много холостых! Вот ты, например... — Ох, Шестаков... — продолжала Варежка в том же тоне. — Был бы ты постарше, или, иначе сказать, была бы я помоложе — влюбилась бы...

Они шли по дощатому тротуару. На углу стояла продавщица мороженого и выкрикивала:

— Есть московское мороженое! Пломбир «Ту сто четыре»! Сливочный, реактивный!

— Елки с дымом! Эскимо самолетом стали присылать, — обрадовалась Варежка. — Ну и ну! Даже палочки московские... — Она достала деньги. — Я, между прочим, млекопитающее. А тебе взять?

— Спасибо, от него пить захочется.

Они миновали площадь Елкипалки и остановились у Доски почета. Шестаков поглядел на фотографию с подписью: «Крановщица Варвара Петровна Белых».

— А соседа моего узнал?

Самодовольное лицо. Передовик, который помнит о всех своих достоинствах и не забыл о них в момент, когда фотографировался.

— Такие залысины только у нашего Кириченкова.

— Он самый, не к ночи будь помянут.

— Чем же плох Кириченков? — усмехнулся Шестаков. — Процент самый высокий. Варит без брака. Анкета — заглядение. Все взносы платит аккуратно. На собрания на все ходит.

— А если ему заглянуть в душу? Вечная мерзлота! Ох, не везет мне с мужиками! Ни в личной жизни, ни с соседями по --">