Михаил Андреевич Никулин - В просторном мире

окном, а больше прислушиваться к моим словам? — покраснев, заметила Зинаида Васильевна.

Но в классе стало тише, спокойней только тогда, когда Зинаида Васильевна заговорила о том, что на этом первом уроке и для нее и для ее учеников было самым важным и существенным.

— На дорогих и родных нам примиусских и самбекских просторах остались одни пепелища, — громче зазвучал ее голос. — Но земля уже отвоевана кровью советских воинов. Теперь наступила пора по-сталински работать и учиться, чтобы возродить все. Тот, кто этого не сознает, тот не дорог нам… Да, не дорог! — помолчав, настойчивей заявила Зинаида Васильевна, и все поняли, что слова эти она повторила не без умысла, и как раз в тот момент, когда со станции донесся свисток прибывающего поезда.

Гаврик под партой цепко схватил за руку Мишу, и Миша всем сердцем понял, что хотел этим рукопожатием сказать ему товарищ, о чем хотел спросить его и какого ждал от него ответа.

— Гаврик, мы будем работать еще лучше! — горячо прошептал Миша, и товарищи почувствовали, что они договорились по всем вопросам.

— …Мы не должны ограничиваться классной работой, книжной учебой. Скоро мы вместе с колхозниками будем сажать такой большой сад, какого до войны не было, — все отчетливей и убежденней звучал в затихшей комнате голос учительницы. — И к этому мы должны уже сейчас серьезно готовиться, как к ответственной дороге!

И, верно, потому, что за окнами, в просторном мире ничто сейчас не мешало ни учительнице, ни ученикам, Зинаида Васильевна, показывая на море, продолжала:

— Мы должны к этому готовиться, как моряки к дальнему плаванию.

Где-то за школой Иван Никитич, председатель колхоза и Мин Сергеевич рулеткой измеряли площадь, где должен быть посажен сад. Временами оттуда доносился озабоченный голос старого плотника:

— Сто… Сто пятьдесят…

Этот близкий голос не мешал ни Мише, ни Гаврику, ни их товарищам по классу слушать свою учительницу.

--">