Петр Николаевич Краснов , Александр Геннадьевич Филиппов , Сергей Васильевич Фролов , Иван Сергеевич Уханов , Алексей Петрович Иванов , Владимир Анатольевич Пшеничников , Александр Иванович Аверьянов - На своей земле: Молодая проза Оренбуржья

воробьев не спугнув, и не скоро скрылась его тщедушная, согбенная спина за поворотом.

Не поняли мы с дедом Лебедком друг друга. Но чем-то право было его чуткое человеческое естество, не знающее, но ощущающее истину, и я позавидовал ему, потому что ощущение истины несравненно богаче знания ее... Не принимает оно природу пустой, с ненужными деревьями и лошадьми, с ненужным летним дождем, рекой, листопадом. Там, где мнится нам пустота, пустыня, для него — лишь незаполненность земли человеком, его душой. Не поняли мы с дедом Лебедком друг друга, как не поняли!

Вода и огонь правят миром. Плывет наискосок, взблескивает в воздухе обрывок паутины — точно отделившийся от прохладного поднебесного потока лучик света. Серо стынет вода в берегах, еще один год кончается. И надо найти смысл, нельзя не найти его.

ИВАН УХАНОВ

НЕБО ДЕТСТВА

В новой квартире Натальин прожил больше года, но ему казалось — несколько дней. Будто вчера плясали, рябили острыми каблучками податливый, не твердо еще просохший пол... Натальин помнит, как за полночь распроводил гостей, вернулся домой пьяным от радости и вина, от какой-то посвежелой любви к жене, сынишке, к жизни.

Эти часы и остались в памяти: веселые лица, щедрый шум новоселья... А потом стало тихо в доме. Время бежало споро и бесследно. Как столбы на степной дороге, походили друг на друга дни.

По утрам Натальин выходил на балкон второго этажа, закуривал и, ежась от рассветной сырости, скучно оглядывал пустынный двор, сжатый с четырех сторон пятиэтажными коробками. Сотнями распахнутых форточек и окон, словно открыв сонные рты, дома пили тихую, устоявшуюся за ночь свежесть. Там и сям резко вскрикивали будильники — городские петухи. На балконах и в окнах появлялись заспанные люди. Гулко хлопали двери в подъездах. Осипло, картаво перекашливались у гаражей озябшие мотоциклы... Все двигалось, торопилось, разъезжалось.

«Людно-то, людно, да человека нет», — вздыхал иногда Натальин, словно упрекал кого-то, хотя чувствовал собственную вину: столько прожить в доме и не найти среди соседей близкого по складу человека. Другим, поглядишь, пустяк — завязать знакомство. Схлестнулись в домино или в картишки — и готово: приятели. Натальин даже шахматы считал никчемной игрой среди прочих дворовых забав. Когда чемпион двора Зосим Наумович, ласковый прихрамывающий бодрячок, попытался однажды доказать ему, что шахматы развивают маневренность мысли, смекалку и прочие тактические достоинства, Натальин раздраженно отмахнулся:

— Верни мне взвод разведчиков... и я угроблю батальон, если потребуется. А в теплой комнатке, за удобным столиком, меня одолеют, согласен, обхитрят и в плен возьмут. Шах, мат — и руки вверх. Но если там... где кровь, люди гибнут... когда пули, а не часики тикают!.. Мальчишество все это — короли, пешки...

Зосим Наумович не стал тогда спорить, с улыбкой отошел в сторонку, а Натальин, глядя на его малиновую шею, мрачно задумался: почему всегда улыбается этот ласковый прихрамывающий бодрячок? Пошли его к черту, а он в ответ — улыбку. Натальину казалось, что, придя к себе домой, Зосим Наумович, хихикая, потащит жену к окну и скажет: «Погляди на этого шизофреника». Он чувствовал на спине груз воображаемых насмешек, и что-то мучительно-неразрешимое давило душу. Но обиды не было: ведь ни Зосим Наумович и никто из соседей не знали о том, что Натальин в свои горячие девятнадцать лет действительно командовал взводом разведчиков. Где-то в старых документах лежат его боевые ордена. Но кому это нужно?.. И вообще, откуда он, Натальин, взял, что Зосим Наумович смеется над ним? Может быть, этот дворовый чемпион по шахматам хороший человек и жена его милая женщина. Кто знает...

После работы и легкого ужина Натальин, если не было домашних дел, выходил во двор с газетой. Иногда к нему подсаживался усатый, бритоголовый Корчанов, сосед, что жил напротив, дверь в дверь, кивал на столик в беседке:

— Пойдем, забьем.

Натальин мотал головой, а когда Корчанов подыскивал компаньонов и начиналась азартная игра, он откладывал газету и, видя, как четыре мужика дубасят по столу, хохочут, болтают о всякой ерунде, завидовал им, завидовал тому, как у них все просто и весело, и одновременно осуждал это: и бестолковую лихость ударов по столу «костяшки можно положить в рядок и без ошалелого стука», и пустой разговор «сели за стол чужими, такими же и встали».

В подъезде он часто сталкивался с --">