Сергей Николаевич Сергеев-Ценский - Стремительное шоссе

чуть вздрогнув, и к Мартынову: — Вот видите! Я ведь говорила вам, что у него глаза убийцы…. Я чувствовала это.

Горняк стоял всего в нескольких шагах. Стоял у кустов и курил. И глядел в кусты, казалось бы, потому, что глядеть на людей было ему все-таки неловко. Может быть, он и слышал, что о нем говорилось.

И первой пошла к нему Галина Игнатьевна, за ней другие. Галина Игнатьевна, с ненавистью глядя на его египетский череп, сказала громко:

— Послушайте, вас обвиняют в этом убийстве.

— Не вызывавшемся необходимостью, — уточнил ее слова Мартынов.

— Оказалось, что это вы направили машину прямо на человека, — круглыми серыми глазами впилась и него Брагина.

Горняк оглядел их и других подошедших нисколько не удивленно, глубоко затянулся папиросой, выпустил дым кверху, и только после этого, раздвинув кусты, пригласил их жестом:

— А не хотите ли вы полюбоваться вот на это?

Подошли вплотную к кустам, посмотрели и переглянулись.

Бросившись стремительно метров на тридцать вниз, довольно ровный, то есть без углублений, без заметных возвышений, притаился тут же, за кустами тальника и вереска, откос, и где-то там, внизу, вдоль него шла белесая тропинка, протоптанная живущими в разбросанных хатках людьми.

Откос этот был сплошь покрыт какою-то безобидной мелкой травкой, местами пожелтевшей, побуревшей. Кое-где заметны были на нем серые камни, конечно, скатившиеся с шоссе и тут застрявшие. За белесой тропинкой, в низине, разлеглось траурное поле индигово-цветущей люцерны, и почему-то именно этот цвет люцерны, темный, сильный, в этих местах совсем какой-то странный и даже страшный, показался Галине Игнатьевне на миг очень нагло усмехнувшимся, жутким, зловещим.

Та машина, на которой только что ехали, — она увидела ее очень ярко именно в индиговой люцерне, там, внизу, опрокинутой кверху колесами, как валялась недавно где-то на шоссе отработавшая трамбовка, похожая на издохшую лошадь рыжей масти, очень истощенную перед смертью.

Галина Игнатьевна поежилась и втянула голову, поведя в стороны шеей, потому что труп старика с переломанными шейными позвонками, с бородой, окрашенной кровью, лежал всего в нескольких шагах, плоский, как бы вдавленный в шоссе.

А горняк, глядя теперь только на нее, говорил спокойно, точно читал лекцию, и не всем вообще, а именно ей одной:

— Должен вам сказать, что я сам умею править машиной и прекрасно знаю ее во всех деталях… И то, что тормоз у этой клячи нашей слаб, я видел, но когда я заметил, что шофер наш хочет объезжать старика, это мне показалось не сумасшествием даже, не глупостью… что еще бывает в таких случаях? Растерянность, конечно. Так вот, и не растерянностью мне это показалось, не ошибкой, а явным преступлением. Посмотрите на этот откос получше. Правда, солнце на повороте очень сильно ударило в стекло и даже меня на момент ослепило, но раньше я пригляделся к этим кустикам и рассчитал… Вот почему я ухватился за руль. Вы представляете, во что бы мы все превратились, если бы пошли здесь под уклон…

— А кусты? — попыталась возразить Галина Игнатьевна.

— Вот эти кусты?! — очень удивился ее вопросу горняк. — Вы думаете, что они могли бы удержать машину? Можете проделать этот опыт, если хотите: пустите машину, как она шла, и смотрите потом, где она будет… и что от нее останется…

— Тут сколько же будет? Сорок — сорок пять градусов? — соображал, приглядываясь к откосу, Торопов.

— Не больше сорока… И на чем бы тут могла удержаться машина? Тем более что шла она полным ходом… Прежде всего она бы перевернулась на правый бок и потом…. Представьте это яснее, как пошла бы она кувырком вниз, с нашими восемью раздробленными головами!

— Можно представить, — оторопело сказал Мартынов.

— Буквально, мы были на шаг от смерти! — выпучив глаза, обернулся Торопов к Брагиной.

Галина Игнатьевна долго смотрела на горняка в упор, потом полные губы ее, не нуждающиеся в краске, чтобы быть алыми, стали совсем по-детски мягкими, а большие красивые карие глаза — влажными, и, подойдя совсем близко к горняку, неожиданно для других, а может быть, и для себя самой, она поцеловала его в выпуклый у висков лоб.

--">