Иван Сергеевич Уханов - Играл духовой оркестр...

маленькая, двадцать годов. Любовь у нее с Петькой Бельковым. И, скажу, парень он с толком…

— Ну пришли, поговорили бы. Мать я тебе иль нет?.. — продолжала свое Катя. — Гляди-кось: любовь. Положат на колени транзистор, да и сидят молчком, как блаженные. Мы раньше хоть разговаривали, песни пели при любви-то. А нынче, поглядишь, все за них транзистор делает…

«Это так, — в мыслях поддакнула Нюша. — Сама кой раз замечаю за Марийкой и Петрушей; усядутся на лавочке, включат эту самую игрушку, обнимутся — и хоть бы слово за целый час. А Марийка, та и читать не может без веселья. Откроет книжку и тут же пластинку на радиоле заводит. Вот жизнь пошла…»

Однако, поддерживая Катю, Нюша все-таки стояла за внучку. Живет Марийка без сухоты-заботы, отсюда эдакое веселье. Ну и хорошо. Пусть хоть она за всех по молодости отвеселится. Ведь Катя невестилась совсем в другое время, нескладное, послевоенное: мало радостей ей выпало. А Варе и расцвести не дали, война сломала. Ну, а Нюше свою молодость лучше не вспоминать: на кулаков батрачила… Так пусть хоть Марийке будет во всем благо.

— Ты иди ко мне, внучка, иди, — ласково позвала Нюша, выглянув из-за печки. Марийка шагнула к ней, сунула холодные руки под одеяло. Нюша прижала их к теплой груди. — А на мать не обижайся. На то она и мать. Добра желает… Тебе и вправду пригласить бы Петрушу. Пусть придет. А коли понадобится, там, глядишь, и свадьбу сыграем…

— Сразу уж и свадьбу! — с веселым недовольством сказала Марийка и, улыбчиво помолчав, спросила: — А у тебя, бабушка, была свадьба?

— Как же… Все честь по чести: и тройка нарядная, и колокольчики, — с какой-то несмелой, хрупкой гордостью заговорила Нюша, внутренне радуясь Марийкиному вопросу. Она давно свыклась с тем, что в доме к ней относятся как к дитю малому, редко советуются, теперешние ее мысли и заботы никого не интересуют, будто в таком возрасте у человека нет ни мыслей, ни забот, будто всегда она была такой вот немощной старухой. Участливый вопрос внучки неожиданно растрогал ее, и она даже растерялась, не зная, что еще сказать.

— Помню, как я полы́ мела… — Нюша улыбнулась, привстала с подушки: — По старому обычаю, свадебные гости, пытая терпение невесты, заставляли ее избу мести. Она метет, а они следом за нею сорят. Она подметет — они снова сорят и приговаривают: «Мети, мети, да из избы не выноси, а сгребай под лавку да клади в печь, чтобы дымом вынесло». Поглядели, как стряпаю, как прясть, вязать умею. А потом и говорят…

— Бабушка, а свитер мне скоро свяжешь? — шепнула Марийка.

— Ко дню рождения, сказано же… Так сватья-то и говорят…

— Чтоб с темным орнаментом, — попросила и одновременно как бы приказала Марийка.

— С темным, а то как же, — кивнула Нюша и снова за свою свадьбу: — Тогда и говорят: «Сведи бог вас и накорми нас!» Это, понимай, намек на угощенье.

— Интересно… Бабушка, а мне Петя транзистор дает в дорогу. С музыкой покачу, — весело зашептала Марийка.

Нюша потеряла мысль, смолкла.

— Счастливая ты, внучка… Дай бог всегда и всем так, — чуть погодя с грустинкой сказала она. — А моим ребятам не повезло. Не успели мы их обженить, хоть и невесты были.

— Каких ребят?

— Моих. Митю и Гришу, аль ты не знаешь? Твои родные дяди, ты племянницей им доводишься… доводилась бы, будь они живы. Да я, чай, рассказывала тебе о них.

Помолчали. Руки Марийки отогрелись, она вынула их из-под одеяла.

— Спасибо, бабушка. Ну, я пойду, надо чемодан опростать, в дорогу приготовить… Три дня — и я в Германии!

При этих словах сердце Нюши дрогнуло: Марийка скоро окажется там, где Митя и Гриша, где у них был последний взгляд, последний вздох… И эту дальнюю даль, которую так трудно и долго одолевали солдаты, внучка покроет, слышь, за три дня на поезде, легко и весело, с шумным транзистором в руках. В этом была какая-то несправедливость и вместе с тем радость за Марийкину судьбу, за благополучие нынешней жизни людей. Лишь на миг Нюша сейчас пожалела и упрекнула себя: почему она не сумела побывать в Германии сама, раз езды-то до нее всего три дня? Смелости не нашлось, да и дела не пускали. Теперь дел нет, а разве поедешь? Рассыплешься в дороге. Только и хватает сил сходить на кладбище, Пантелея Сидоровича, старика своего, навестить.

— Может, кого из знакомых там встретишь, — сказала Нюша, хотя думала о другом.

— Откуда же там знакомые? — удивилась Марийка.

— Да, верно. Откуда? — Нюша --">