Иван Степанович Скачков - Солдатом быть не просто

Тесно стало на реке: часто проплывают лайнеры, стремительно пашут волжскую гладь суда на подводных крыльях, мощные буксиры тянут в оба конца караваны барж с автомобилями, станками, нефтью, хлебом…

К исходу зимы мы уже имели много экспонатов, их вполне хватило бы, чтобы разместить в небольшом музее Дома культуры.

В один из вечеров в комнату, где мы часто работали, зашел наш сосед, один из старейших жителей Ольховки, Макар Иванович Хомутов, а следом и мой дед. Я всегда удивлялся буйной растительности на крупном лице Макара Ивановича: жестким седым волосом густо заросли не только подбородок и шея, но и щеки. Восьмидесятилетний Хомутов держался еще бодро, его высокую, сутуловатую фигуру с палкой в руке часто видели на улицах Ольховки.

Старики внимательно осматривали все, что мы сделали за полгода, подолгу задерживались у портретов, коротко обменивались мнениями.

Обращаясь к Елене Петровне, Хомутов заметил:

— Спасибо скажут вам сельчане за то, что жизнь их показали, и труд, и людей хороших. Есть только одна промашка… — Он пожевал губами и договорил, отделяя каждое слово: — Становой жилы не вижу.

Елена Петровна, кажется, не поняла, о чем идет речь, вопросительно посмотрела на старика.

За него пояснил мой дед:

— Советскую власть, дочка, надо показать, этом корню произрастают все наши теперешние успехи, вся наша жизнь на том держится и все, что наперед плануем.

— Но ведь все, чего мы достигли и к чему идем, — это и есть Советская власть, — ответила Елена Петровна. — К тому же эта тема безбрежна, как космос.

Макар Иванович стоял на своем:

— Не знаю, как это по-научному выходит, только уж вы, ребятки, обязательно покажите в музее, как в Ольховке наша власть зачиналась и как она набирала силу с самого Октября семнадцатого года.

— Без этого никак не можно, — поддержал его Семен Гордеевич. — Первым председателем Ольховского Совета был старший брательник Макара Ивановича — Кирьян Хомутов. — Мой дед дернул Хомутова за пустой рукав черного драпового пальто, сказал: — И Макара Ивановича портрет должон быть в нашем музее. Он дрался с Колчаком.

Макар Иванович собрал у переносья клочья седых бровей, сердито повел плечом:

— Ты, Семен, не тереби мой рукав, не о себе пекусь. Колчак за эту руку получил сполна… В музей меня ни к чему определять, а вот без Кирьяна не обойтись.

Проговорив это, старик приподнял шапку над головой и вышел из комнаты. За ним вышел и мой дед.

— Это действительно наш промах, — сказала Елена Петровна. — Портрет первого председателя Совета нужен.

Все посмотрели на меня: пиши!

В тот же вечер я пришел к Хомутовым, надеясь увидеть Кирьяна Ивановича на какой-нибудь старой фотокарточке. Но фотографий тех лет у них совсем не сохранилось.

— Мы с Кирьяном были на одно лицо, — говорил Макар Иванович. — Только ты, Гринька, на мое лицо не смотри, оно давно поросло мхом, а брательник мой в ту пору геройский был мужик, в самом соку.

Да, лицо Макара Ивановича сейчас не подсказывало мне черт его брата. Как я ни всматривался в него, видел только большой прямой нос среди пены седых волос.

И вот теперь эта фотография…

2

Ровно через год, в ноябре, я получил краткосрочный отпуск. Приехал домой, в Ольховку.

В тот же день к нам зашел Макар Иванович. Здороваясь, тронул рукой Ленинскую юбилейную медаль на моем мундире.

— Тебя, Гринька, теперь тоже можно определить в наш музей для истории.

— Не меня, а вот кого давно надо, — ответил я, достав со дна чемодана написанный маслом портрет.

— Никак, наш Кирьян? — удивился Макар Иванович.

— Он, — подтвердил мой дед, — таким вот с войны пришел. Только, Гриша, что это взгляд у него сумной какой-то.

— Верно, — согласился Макар Иванович, — не в себе вроде бы Кирьян…

Я тоже чувствовал, что имеется изъян в портрете, написанном с фотокарточки. Такой взгляд, напряженный, неестественный, бывает у многих людей, не привыкших позировать перед объективом фотоаппарата. Снять с лица напряженность нетрудно. Но чем заменить ее, каким был обычный взгляд этого человека?

Вечером дед предложил мне пойти с ним в Дом культуры.

— Надоело у телевизора сидеть, пойдем настоящее кино посмотрим.

— А что сегодня идет?

— «Ленин в Октябре».

— Четыре раза смотрел.

— И я не меньше. Все одно интересно.

После сеанса, когда мы с дедом вышли на улицу, он взял меня под руку, повел по --">