Станислав Николаевич Токарев - Вакантное место

пятнадцать».

Стащил туфли вместе о брюками.

«Пустят к нему или не пустят?»

За стеной, в боксе, приглушенно переговаривались механики, кутая машины в чехлы.

«Васька всегда терял чехлы.

Он лежит там и думает про финал. Идиотина, он, конечно, думает про финал.

Торопился, болван несчастный, чтобы успеть с этими колесами к финалу. К финалу спринтерской гонки. Вот — Васька. А я?..»

Андрей снова надевает туфлю. Одну медленно, а другую уже быстро. И машинально, привычно проверяет ногтем. Шипы подгонял вчера Васька Матвеев.

За дверью раздевалки, притулясь в уголке, ждет его Ксеня. Она ничего не говорит, только бесшумно катит в его протянутые ладони велосипед, и он хватает его, вскидывает на плечо и бежит, бежит, клацая шипами по ступенькам, к выходу. Назад, на трек.

Его ловит за плечо Пашкевич.

— Чего ты? — спрашивает он, и подбородок его прыгает. — Как ты? — И он говорит какую-то невнятную чушь про то, что, может, конечно, и не надо сегодня стартовать, и федерация, может, так все решит, и еще что-то, чего не слышит, не хочет слушать Андрей Ольшевский.

«Вот тут ты, главное, не спеши. — Так говорил всегда Васька Матвеев. — Тут ты, главное, сосредоточься. И иди. Не трухай. Надо, и все дела. И чего трухать, раз надо?»

Он шагает по траве, ведя за седло машину, а вокруг сидят и лежат, говорит и смеются, подкачивают однотрубки, разминаются, натягивают и снимают свитеры и рейтузы люди, каждый из которых был или может стать его соперником, был или может стать его другом. И они расступаются перед ним, но не потому, что знают о случившемся, — ничего они пока не знают, — просто надо дать дорогу человеку, поскольку у него сейчас очень важный, решающий заезд.

Идет человек на старт. И все дела.

--">