Валентин Владимирович Овечкин - Собрание сочинений в 3 томах. Том 3

лет не было съезда — в двадцать минут трудно уложиться, чтобы высказать все, что накопилось.

Хочу немного остановиться на содокладе т. Симонова.

Мне понравилось пафосное окончание содоклада, где т. Симонов наконец с должной силой обрушился на серость и посредственность. «Мы, — говорит он, — почти никогда не ставим вопрос об ответственности критики, которая превозносит до небес среднее или слабое в художественном отношении произведение, путая все критерии оценок в литературе, сводя на нет все наши разговоры о необходимости повышения мастерства. А между тем нам и здесь надо требовать строжайшей ответственности, надо морально судить за безответственную болтовню» и т. д.

Грозно звучат эти слова. Почти уголовной ответственностью дело пахнет. Хорошие слова! Давно надо было их сказать.

Но напрашиваются вопросы: товарищ Симонов, а вы, будучи редактором «Литературной газеты», редактором журнала, не мало ли напечатали статей (пусть за другой подписью, но вы же были редактором!), где путались все критерии и среднее и слабое превозносилось до небес? Не вы ли лично превознесли до небес пьесу Зорина, очень плохую, и политически вредную, и в художественном отношении беспомощную? А потом что-то сквозь зубы, невнятно процедили насчет «ошибки»?

А будучи облечены доверием и полномочиями писательской общественности, представительствуя от имени писательской общественности в разных комиссиях и заседаниях, часто ли вы, набравшись мужества, отстаивали объективность и требовательность в оценках, спорили, доказывали, что среднее — это среднее, а плохое — это плохое? Что-то нам, рядовым писателям, о таких случаях неизвестно.

И не считаете ли вы, товарищ Симонов, что вы лично тоже обижены критиками, то есть обижены в сторону излишнего, безудержного захваливания и перехваливания всего содеянного вами в литературе по всем жанрам, в которых вы работаете? Ведь, право же, если суммировать все, что было написано, сказано о вас, все то, что вам выдано, — никто из старых русских, самых великих, никто из современных писателей такого не удостаивался. Не кажется ли вам, что этого все же многовато?

Если судить только по всему этому, по возданному вам, то можно подумать, что вы гениальный писатель. Но полагаю, что и вы сами не считаете себя таким.

В самом деле, давайте обратимся к проверке временем и к главным героям романов. Это хорошая проверка. Это один из первых признаков большой литературы — запоминаемость до смерти главных и даже не главных героев.

Ведь невозможно представить себе читателей книги «Как закалялась сталь», которые через год или даже через десять — двадцать лет забыли бы имена героев этой книги. Невозможно забыть героев «Молодой гвардии». В «Педагогической поэме» много персонажей, и всех их помнишь. В «Тихом Доне» множество персонажей, но помнишь их не только по фамилиям, но и по имени-отчеству, и все они, как живые, стоят у тебя перед глазами. А вот персонажи ваших романов и некоторых пьес, даже главные герои, что-то быстро забываются.

Самая последняя ваша вещь — «Товарищи по оружию», еще типографская краска не высохла, а уже что-то тускнеют в памяти персонажи.

Может быть, это мой личный недостаток? Может быть, меня подводит плохая память? Но почему же она не подводит меня в других упомянутых случаях, а подводит только в том случае, когда читаешь ваши книги?

Нет, товарищ Симонов, давайте все же честно признаем, что и по отношению к вам и вашему творчеству критики совершили немало преступлений.

Ну, что теперь поделаешь! Теперь уж, задним числом, вам не стоит, не нужно, пожалуй, затевать с критиками судебные тяжбы, привлекать их к ответственности.

Теперь уж народ ждет от вас, что вы в дальнейших своих работах поднимете свое творчество, подтянете его к уровню того, что было выдано вам раньше, так сказать, авансом.

Съездом должен не закончиться, не завершиться большой разговор о нашей литературе, а только начаться. Всегда лучше, приятнее думать и мечтать о будущем, нежели подводить итоги уже сделанного. Нам есть у кого учиться в старой русской литературе и в литературах народов Советского Союза. Мы — дети великих отцов. У нас в советской литературе есть могучие художники слова, у которых надо учиться и учиться.

Кому из нас, товарищи, не известно чувство горькой неудовлетворенности? Кому из нас не казалось иной раз все написанное им просто чепухой против действительно --">