Юрий Серафимович Бородкин - Кологривский волок

как только выехал за гумна, увидел высоко пылающий костер — бабы подпалили шалаш Павла Евсеночкина, собрались около огня. Как будто проводы зимы устроили. Не видит Павел! Прискакал бы, загнусавил. Серега подъехал к ним, постращал:

— Вот Павел задаст вам!

— Ему, черту гнусавому, только с бабами и воевать! — ответила бригадир. — На фронте-то он не годен.

— Всех тетерок пострелял.

— Только с ружьем и шляется.

Катерина Назарова выдернула из-под Антонины последний сноп льна, опрокинула ее, сама упала и захохотала, обнажая белые зубы. Сноп швырнула в огонь.

— Хоть у костра погреться, коли мужиков нет!

Странно было видеть Сереге, что и Антонина смеется вместе со всеми, не зная о своей беде. Язык не поворачивается сказать про извещение.

Видимо, он слишком пристально смотрел на нее, потому что она заметила его взгляд.

— Ты чего, Сережа?

— Ничего. — Он подошел к саням, стал сбрасывать на снег мешки.

— Бежит кто-то!

Бабы как по команде повернулись к деревне, примолкли. Лишь потрескивал костер.

— Нинка моя, — угадала Антонина. — Неладно что-нибудь.

Подалась вперед, переминая тонкими пальцами конец полушалка. Кровь схлынула с лица. Нинка подбежала зареванная, повисла на руках у матери:

— Папу убили…

Бабы теснее сбились в кучу. Сноп прогорал, покрывался черным пеплом. Боясь пошевелиться, Антонина стояла как одеревенелая, уставившись на огонь, и вдруг повалилась на мешки, заголосила.

Ее посадили в сани. Раскручивая над головой вожжи, Серега погнал Лютика торопливой рысью, как будто еще можно было поправить горе, спасти дядю Колю Соборнова. Не верилось, что он погиб, такой русоволосый великан с добродушным голубоглазым лицом.

* * *

После обеда председатель колхоза Лопатин распорядился зарезать Майку. Бригадир снова просила Серегу помочь старикам — отказался, не мог участвовать в таком деле. Курицу зарубить — куда ни шло, а тут лошадь. К тому же Серега любил лошадей.

Развешивали и выдавали конину в пожарном сарае, недалеко от конюшни. Не взяли мяса только Павел Евсеночкин, Федор Тарантин да Осип. Ругая на чем свет стоит председателя, с конюшни он ушел раздосадованный, ключ швырнул прямо к воротам и пригрозил, что больше ноги его здесь не будет.

Мать тоже принесла кусок конины и сразу принялась за стряпню, котлет нажарила на маленькой печке. Пенька с Веркой с превеликим удовольствием ели их да еще нахваливали, а Серега не прикоснулся.

3

Поеживаясь, в одной нательной рубахе вышел Серега на новеть и услышал знакомую ледяную канонаду — река тронулась. Этого дня все ждали с нетерпением: жизнь начиналась как будто заново.

— Песома пошла! — объявил он, едва шагнув в избу.

И тотчас на полатях завозились ребята и суматошно пососкакивали на пол. Словно ветром выдуло их из избы, помчались на бугор к кузнице; оттуда лучше всего видно реку и большой разлив ниже Портомоев.

Сереге тоже хотелось побежать к реке, но не мог он равняться с малышней и потому степенно посидел, облокотившись на подоконник и наблюдая, как Верка прискакивает за Ленькой в новых красных галошах, склеенных Тимонихой из автомобильной камеры. И Лапка с веселым гавканьем увязалась за ними. Лохматая черная лайка, любимица семьи.

Утро было теплое, кончились заморозки. У Павла Евсеночкина по задворью бродили куры. Серега вдруг вспомнил, что пора бы открыть калитку Лысенке: целую зиму сидит как в темнице. Взял топор и отодрал жерди от ворот двора; осоку, которой утепляли, отнес в задачу.

Лысенка подошла к решетчатой калитке, высоко задрала голову, раздувая ноздри, как бы удивляясь чему-то незнакомому. Стареть стала кормилица: бока ввалились, шерсть клочьями, копыта заломило кверху, точно лыжи. Сыро бывает осенью на дворе. Серега почесал корове шею, вычистил сенную труху из вьюнка меж рогами.

— Перезимовали, Лысена! Скоро в поле, на травку, заживем на все сто. Дыши свежим воздухом, а я пойду на Песому погляжу.

На припеке у кузницы сухо. Ребятишки прискакивают. Колька Сизов выхваляется перед Зойкой Назаровой: набрал из свалки железяк, до разлива пытается добросить. «Велик ли хмырь, а с любой девкой умеет заговорить», — с некоторой досадой подумал Серега. Конечно, гармонист он теперь единственный в деревне, помогает --">