Виктор Григорьевич Зиновьев - Теплый ветер с сопок

анфельции стоил дороже в два раза, но они ее не рвали: похожая на спутанные нитки сушеная анфельция почти невесома и заготавливать ее не выгодно.

Развесив ламинарии на вешалах для просушки, они сняли резиновые куртки, оранжевые, как скафандры у космонавтов, и прилегли к костру. Вартан стал смотреть в огонь, а Олег, распрямив затекшую за день спину, занялся своим обычным делом — искал жемчуг в перловицах. Языки пламени поблескивали в армянских бархатных глазах Вартана. Олег спросил:

— Вартан, зачем тебе деньги?

К водорослям прилипало много всякой морской живности — звезд, рачков, ракушек. Звезд сразу бросали за борт, а перловиц отдирали на берегу. Олег бросал их поближе к костру, и вот теперь, вскрывая створки ножом-камбалкой, искал жемчужины.

— М-м, — промычал Вартан. — Спроси, зачем я работаю. Чтобы жить!

В прошлом году в самой корявой раковине Олег нашел красивую, со спичечную головку, жемчужину. Он таскал ее в кармане, пока не потерял. Красота, как и уродство, — неправильность в природе, отклонение от нормы, поэтому и то, и другое встречается редко. Олегу с тех пор попадались только обычные, правильной формы перловицы, поэтому жемчужины он больше не находил. Он вытер нож о сапог и сунул в ножны.

— Зимой ты много получаешь за телятники, летом — за ламинарии. Зачем тебе много денег?

— Я хочу хорошо жить, — медленно произнес Вартан, не отрывая глаз от пламени, — красиво жить. Иметь машину, большую квартиру, красивую жену. Одеваться как хочу и есть как хочу. Все этого хотят. Ты разве нет?

— А ты вози в Свердловск цветы, как твой брат, — пошутил Олег.

— Э, — засмеялся Вартан, — почему все думают, что красиво жить можно только нечестно? Есть голова, есть сила…

Олег ничего не ответил, потому что Вартан был прав. И про деньги тоже — ведь никто не откажется от миллиона.

Он встал и принялся разбивать в закипевшую кашу яйца крохаля. Гнездо он нашел неподалеку. Сначала не хотел брать, но подумал — крохалей много, а они одни, ничего не сделается — и забрал все шестнадцать мелких, будто голубиных, яиц. Вартан тем временем снял чугунными, задубелыми ладонями котелок с чаем и принялся колдовать. Он по-своему заваривал чай, с душистым перцем. С непривычки на глаза наворачивались слезы, но потом Олег постепенно привык и считал чай нормальным.

Ель горит очень долго. Уже выпили весь чай, съели кашу, Олег сбегал и опустил котелок в воду, чтобы очистили мальки, выкурил полпачки, а черные сучья все еще выстреливали искрами. Стоял час прилива. Они лежали на границе леса и моря — тяжелые ветви елок почти касались воды. Валики мха вокруг корней, как губка воду, впитывали все звуки. На сытый желудок после удачного дня думалось только о приятном. Олег уже сотый раз в мыслях обнимал «аристократку», расстегивал кофточку на ее груди, ощущал волнистость лопаток… У него в порядке здоровье, работали все инстинкты — он был нормальным человеком и пытался представить все остальное, но… не мог. Как не может голодный представить сытость, грустный — радость, как уставший не может внушить себе, что он полон сил. Но это даже хорошо, иначе пропал бы азарт жизни, успокоил Олег себя. Главным остается удача в работе. И с этой мыслью он заснул.

Так работали они три дня. Ламинарии на проволоке побелели, стали гибкими и шелестящими. Если бы не проволочные колючки, высохшие водоросли унес бы ветер. Пришла пора прессовать их и сдавать на заготпункт.

Но тут Вартан привез из поселка новость — пошла селедка. Мужики сколачивали компании и совещались втихомолку, потому что рыбнадзор разрешал лов только с сентября. Однако в поселке существовало неписаное правило: пока идет — надо брать. Все знали это правило, и рыбнадзор в лице инспектора Пичугова тоже об этом знал.

Вартан посмотрел на их «деревянную», из толстого шпагата сеть, покачал головой и стал заводить мотоцикл.

— Поеду просить у Семена, — сказал он. Кивнул головой на баркас и на сеть, — уже ставить собрался?

— Хлеба не просит, — Олег завинтил крышку бензобака и выпрыгнул из баркаса, — пусть постоит.

— Лучше ведром ловить.

— Семен — жлоб, не даст.

Дым из выхлопной трубы тут же сдувало ветром. Когда мотоцикл с коротким обрубком дымовой колбасы исчез за деревьями, Олег бросил в лодку лопату. Все чаще в последнее время думалось об Оле, и появилась у него одна мысль. Воплотить мысль в жизнь он хотел сегодня. --">