Адихан Измайлович Шадрин - Старая дорога

мало-помалу стали спускаться по ступеням и, взмучивая остатки воды, разбредаться.

Зашевелился Меченый. И в ту же минуту Иларион схватил ружье и просунул ствол меж занавесками и прислонил щеку к холодной ложе. Анна вскинула на него глаза, прикусила нижнюю губу, да так и застыла в немоте.

Вот Меченый переступил раз, другой на затекших ногах, подошел к краю веранды и неуклюже головой вниз стал сходить к земле.

Иларион не терял его с мушки, вел стволы следом, уже собирался нажать на спуск, но неуклюжесть кабана, его шаткая походка остановили его, и он опустил двустволку.

— Ты че, Ларя? — встрепенулась Анна.

— А-а! Ладно. Из-за него стекло портить. — Иларион поморщился, как от боли, и отошел от окна.

— Я знала, что не будешь стрелять, — радостно, не тая голоса, сказала Анна. И будто свет от нее пошел.

По этому свету, по улыбке на лице Иларион понял, что жена одобряет его: негоже бить слабого да лежачего. Исстари так ведется, и человек, если он не лиходей, не может переступить того неписаного правила.

…А Меченый медленно убредал в крепь, не ведая о том, что смерть два дня жила с ним бок о бок.

Примечания

1

Курсак — живот.

(обратно)
--">