Юрий Геннадьевич Томин - Яичница

через несколько секунд выпускал с кольцом на лапке. Все это делалось быстро и молча. Молчание тяготило Виктора. Орнитолог не обращал на него внимания, и Виктор подумал, что если он подойдет и вместо птенца протянет руку, то орнитолог так же молча окольцует ее и так же отойдет, не оглянувшись.

— Ему не больно? — спросил Виктор, отдавая очередного птенца.

— Это необходимо, — ответил орнитолог.

«Я больше не скажу ему ни одного слова», — подумал Виктор.

Через несколько минут он поймал первого гагачонка. Маленький темно-коричневый комочек лежал в его ладонях и беспомощно тыкал в палец широким клювом. Он был мокрый и дрожал. Виктор подбежал к орнитологу.

— Он, наверное, больной. Можно, я возьму его себе?

— Он здоровый, — сказал орнитолог. — Железы выделяют еще мало смазки, пух намокает. Оставь его в покое. У тебя он сдохнет через день.

— У меня?!

— У меня — тоже, — сухо сказал орнитолог.

В первый день они объехали по большому кругу еще пять дальних луд. У Виктора от усталости рябило в глазах. На последней луде ему уже казалось, что весь берег усеян выводками, и он часто наклонялся и накрывал ладонью камень вместо птенца.

На обратном пути орнитолог больше часу греб коротко и мерно, как машина. Мимо проплывали сонные острова на сонной воде. Полуночное солнце вдруг спряталось за горизонтом, и сразу острова потемнели и сгорбились.

Виктора разбудил толчок лодки о бон. Он вылез и побрел к дому.

— Подожди, — остановил его орнитолог, — на чем ты будешь спать?

— У меня там спальник.

— Есть хочешь?

— Я привез еду.

— Ясно, — орнитолог посмотрел на часы. Было половина первого. — Мы выезжаем в шесть… — Он взглянул на Виктора, потом еще раз — на часы. — Хорошо, — в восемь часов.

— Я могу и в пять, — угрюмо сказал Виктор.

— Здесь распоряжаюсь я, — спокойно сказал орнитолог.

Виктор побрел к дому, нарочито громко шаркая подошвами. Поднявшись на крыльцо, он увидел орнитолога уже в лодке. Тот греб в море.

В комнате, на спальных мешках, постланных прямо на полу, вповалку, как солдаты, спали друзья Виктора. Развернув свой мешок, Виктор мгновенно уснул.

Почти сразу же его потрясли за плечо. Виктор, приготовившись к этому еще во сне, вскочил на ноги. Он стоял, покачиваясь, и постепенно, как на фотобумаге, проявлялась перед его глазами комната, залитая солнцем.

— Иди позавтракай, — сказал орнитолог. — В той комнате на столе каша и чай.

— У меня есть свое, — Виктор потянулся за рюкзаком.

— Свое возьмешь с собой. Сейчас уже девять часов.

Через полчаса они были уже далеко от берега. И снова молчание, нарушаемое лишь частыми шлепками весел. Снова мимо плыли острова, впаянные в зеркало моря. В этот день им нужно было посетить только один остров. До него было двадцать километров.

Пять часов, без отдыха, раскачивался орнитолог на своей скамье. Выпрыгнув на берег, он приподнялся на цыпочки, потянулся, и на лице его на миг появилась улыбка. Ему было приятно разогнуть спину.

На этом острове они закольцевали тринадцать птенцов. «С обратной дорогой приходится по три километра на каждого птенца», — мысленно подсчитал Виктор.

Перед возвращением они присели поесть. Орнитолог достал из рюкзака хлеб, колбасу и термос. Виктор достал затвердевший батон, колбасу и пачку печенья. Они сидели на плоских камнях, и между ними лежала еда, сложенная в общую кучу. Они пили чай из одного пластмассового колпачка и резали хлеб одним ножом. Они сидели рядом, оба усталые, оба невыспавшиеся, — люди, делавшие одно дело. Виктор ожидал, что орнитолог заговорит с ним или положит руку ему на плечо — в общем сделает что-то такое, за что Виктор простит ему все сразу.

Орнитолог пил чай, перекладывая горячий колпачок из руки в руку. Затем он стряхнул с колен крошки.

Виктор ждал.

Орнитолог поднялся, и Виктор понял, что разговора не будет. Он взглянул на орнитолога почти с ненавистью. Вряд ли тот понял, о чем думал Виктор, но что-то, может быть, выражение лица мальчика, заставило его произнести пустые слова:

— Тебе понравилось на этом острове?

— Да.

— Мы окольцевали серебристую чайку. Это не часто удается.

— Я буду грести, — хмуро сказал Виктор.

— Хорошо, — согласился орнитолог.

За пять дней, постепенно суживая круги, они объехали дальние острова, и теперь на их участке оставалось всего несколько луд в самом центре залива. Никогда прежде Виктору не --">