Василий Макарович Шукшин - Ваш сын и брат

это лучше. А ты дурочку валяешь. И не совестно? Сильный, дак иди вон лес валить – там нуждаются. Кто ее тебе дал, силушнку-то? Где ты ее взял?.. Здесь? Здесь и тратить надо. А ты – хвост дудочкой и завеялся в город: смотрите, какой я сильнный! Бесстыдник! Дед твой был бы живой, он бы тебе поканзал силу. Он бы тебя в узелок завязал с твоей силой, хоть и старик был. У него вот была сила! Дак его добром люди споминают, не зря прожил. А ты только людей смешить ездишь по городам. "Культура тела"! Он вот зря не хочет стукнуться с тобой, – Ермолай показал на Степана, – а то бы ты улетел со своей культурой тела… в воду вон.

– Ну хватит. – Степан поднялся. – Тять, пошли домой.

– У тебя деньги есть? – спросил тот.

– Есть. Пошли.

Старик поднялся и не оглядываясь пошел первым по тропке, ведущей к огородам. Игнат и Степан шли сзади.

– Чего он? – Игната не на шутку встревожило настронение отца…

– Так… Ждал тебя долго. Сейчас пройдет. Песню спой с ним какую-нибудь.

– Какую песню? Я их перезабыл все. А ты поешь с ним песни?

– Да я ж шутейно. Я сам не знаю, чего он… Пройдет.

Опять шли огородом друг за другом, молчали. Игнат шел за отцом, смотрел на его сутулую спину.

– У него, что, слушай, – действительно одно плечо ниже или пиджак так идиотски пошит? – спросил Игнат тихонько.

Степан посмотрел на отца, пожал плечами.

– Не знаю. Что-то не замечал.

…Утро. Степан с отцом вкапывали на дворе большой вонротный столб.

Подошли плотники с топорами и ножовками за поясами. Поздоровались.

– Чего это вы? – спросил один из плотников. – С утра пораньше…

Ермолай нахмурился и ничего не сказал. Степан усмехннулся.

– Братенъ вчера силенку пробовал.

– Неужели выдернул? Не может быть…

Ермолай строго посмотрел на того, кто усомнился.

– Может, попробуешь поборешься с ним?

– Из меня борец…

– Он с женой приехал?

– С женой, – ответил Степан. – Жена мировая.

– Здорово гульнули вчера?

– Маленько гульнули, – хотел соскромничать Ермолай и тут же добавил: – Ефим Галюшкин на карачках домой ушел. Седня прибежал похмеляться, говорит: все руки вчера отдавили.

Посмеялись.

– Ну-ка, помогите.

Взялись за столб, подняли насколько можно и всадили в ямку.

– Будь здоров, Игнаха, – сказал при этом один из плотнников. – Валяй на здоровье городских силачей, чтоб знали наших.

Ермолай разгладил бороду.

– У его шешнадцать орденов одних, – сказал он. – Вченра фотокарточку показывал.

– Медалей, – поправил Степан.

– Ну – медалей. Какого-то немца так, говорит, прилонжил – у того аж в пояснице что-то хрустнуло. Весь в меня, подлец. Я в парнях когда был, одного сосняковского мужика задел, подрались чего-то с ними, – он весь свой век одним ухом не слышит. А счас вот…

– Ну, доделаешь тут, – сказал Степан. – Пойду. – Он пошел в дом за топором.

– Красивая, говоришь, жена?

– Да им глянется, а мне что?.. Восемьдесят рублишек ухннули вчера, – опять вернулся Ермолай к волнующей его теме. – Было дело.

– А где жена-то работает? Тоже циркачка?

– А шут ее знает, я не спросил. Ничо, уважительная банбенка. Меня – "папаша", "папаша"… Весь вечер от меня не отходила. Одетая с иголочки. Спят ишо. – Ермолай кивнул на дом.

Вышел Степан. Улыбался.

– Проснулся. Рассол дует.

Еще когда мужики только подошли, из дома вышла немая Вера, увидела посторонних, вернулась, надела вчерашннее дареное платье и прошлась по двору, вроде по делу. Понтом ушла в дом, опять сняла его и пошла на работу в своем обычном.

…Шли по улице неторопливо. Разговаривали.

– Про Москву-то рассказывал? – все пытали Степана.

– Говорил маленько…

– А вот чо, правда или нет, говорят, на Кремле-то часы величиной с колесо? – спросил один невысокий, болезненнный на вид мужичок.

– Я слыхал – больше, – возразил другой.

– Дык тогда какую же надо пружину, чтоб они ходили?

– Может, они не от пружины ходют. Может, специально движок какой-нибудь есть.

Немая, которая шла с ними вместе, свернула в переулок. Под селом, из-за гор, вставало огромное солнце. Там и здесь хлопали калитки, выходили на работу. Ночью прошел небольшой дождик. Умытая земля парила под первыми лучами, дышала всей грудью. Идут улицей плотники – строить.

***

2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского

--">