Геннадий Мартович Прашкевич - Люди Огненного Кольца

опять прекрасную Валю бросали у костра, опять Робинзон шлепал к пленнице, боязливо оглядываясь на меня, еще вчера такого покорного.

— Знаешь, — заметил он в перерыве, — ты не очень усердствуй!

— А фон! — восхищался Семихатка. — Какой фон!

Потом потребовалось снять коз. Коз на острове не было. Их не было у нас, их не было на Кунашире, и дальше — на Итурупе их не было. Возможно, они были на Камчатке, но гнать туда специальный самолет даже Семихатка не решился. С большим трудом предприимчивый Каюмба, выполнявший по совместительству множество хозяйственных дел, добыл у фермера Насибулина гигантскую шкуру очень старого козла. Семихатка удовлетворенно помял шкуру в ладонях и произнес:

— Итак, это будет стадо.

А все почему-то посмотрели на меня.

Я удивился.

— Мой мальчик, — не дал мне возразить Семихатка, — я повторяю: ты — талант! Ты один можешь сделать это! Ты один читаешь сердце природы! Ты сыграешь нам стадо коз!

— Как можно? — растерялся я. — Это же все равно что заменить хор!

На меня напялили шкуру, зашили зияющие в ней прорехи, навели грим, подкрасили бороду и хвост, и, потрясенный, не успевающий возражать, я беспрекословно прыгал через трещины, тряс дремучей бородой, моргал гигантскими, как у упыря, глазами.

Через несколько дней, закончив труд и распрощавшись с моими новыми друзьями, я лежал в шезлонге на палубе теплохода «Тобольск», медленно, но неуклонно пробиваясь к Никисору.

Утром явились передо мной берега Итурупа, как кисеей, обвешанные лохматыми водопадами. Свой остров с печальным, ожидающим меня Никисором я проспал, и теперь следовало торопиться, искать оказию, потому что, чувствовал я, каникулы мои, пожалуй, затягивались — шеф мог нагрянуть в любой миг.

Тетрадь шестая. ХОР ЗВЕЗД

Человек, который бежал и плакал. Любительские фотографии Сказкина-младшего. Радикальное средство излечения радикулита. Пять слов о козе Никисора. Зарево городов. Счастливые слезы.

Гологоловый и счастливый, я брел по пляжу, рассматривая женщин, собиравших в ведра выброшенный штормом раковины морских гребешков. Меня нагнал грузовик. Попутчик в кузове оказался нудный — нудил и нудил о покраже. Видите ли, купил он нож и, чтобы его не украли, прицепил крепко-накрепко к брюкам. В итоге нож украли вместе с брюками, и, пока мы огибали подошву вулкана, мой спутник мне весьма надоел.

Накрапывал мелкий теплый дождь.

Топоча по звонким листам рулежки коротенькими сильными ногами, выбежал навстречу мне низенький человек в новенькой штормовке и, горько плача, пробежал мимо. Я крикнул:

— Куда вы? Стойте! Я помогу!

Но человек даже не отмахнулся, исчез в густых кустах.

Я покачал головой, прошел мимо уютного домика тети Лизы, остановился перед своей дверью и потянул ее на себя.

За деревянным столом, на фоне худого Никисора, сидели три незнакомца. Все они были небольшого роста, все небритые и все в том неопределенном возрасте, когда туриста еще можно принять за человека.

Я присел на порог:

— Здравствуйте!

— Вы — Тропинин! — сказал один из незнакомцев.

— Да, я Тропинин.

— Вы — Тропинин из комплексного НИИ, из лаборатории вулканолога Д. Бугрова!

— Да, я — Тропинин из комплексного НИИ, из лаборатории вулканолога Д. Бугрова.

— Я вас знаю! — обрадовался незнакомец. — У меня к вам даже рекомендательное письмо есть. Правда, оно не со мной, а дома, в столе осталось — вдруг потеряется! Написал-то его знаменитый вулканолог, так что не стоило рисковать. Но я текст наизусть знаю!

— Просьба о помощи? — догадался я. — Вы туристы!

Все трое согласно кивнули. И Никисор на всякий случай кивнул.

— Садитесь, поужинаем, — предложил второй из сидящих и добродушным жестом указал на стол.

Я не поверил своим глазам.

В этом доме, в котором никогда не переводились мясо, креветки, икра, чай крепостью в триста никисоров, мне предлагали побеги, зеленого бамбука и поджаренную на растительном масле горбушу подозрительно пестрого цвета.

Я взглянул на Никисора, он отвел глаза. Взглянул на Потапа. Потап потупился… За окном вскрикнула птичка… Это она о нас, решил я… Это она нам сочувствует… Как они еще Потапа не съели?..

Потап уловил мою мысль — перешел ко мне, лег у ног, вздохнул. С левой руки занял, наконец, свое место Никисор. Численное равновесие по крайней мере я установил.

— Чего это --">