Николай Алексеевич Фомичев - Неожиданные люди

однажды, обнаружив опасную загазованность в одном из дряхлых цехов, вместо того чтобы просто-напросто опечатать его, он предписал на опасном участке противогазы. Сознание того, что в резиновых масках работать трудно, что пользоваться ими наверняка не будут, долго еще угнетало его, пока после трехлетнего хождения по всем высоким инстанциям не добились строительства нового цеха… Но те времена прошли. Явились иные люди, знающие, что дело, за которое стоит санитарный врач, есть дело всех и каждого, и дело это не менее важно, чем план, — так, во всяком случае, казалось Шугаеву. И было горько оттого, что эти перемены никак не изменили Готлиба, как будто он, однажды нацепив на свой душевный покой панцирь осторожности, так и прирос к нему. Жаль, конечно, что так получается, думал Шугаев, но, как видно, ему придется рассчитывать лишь на собственные силы. Что ж, тем лучше — реальная возможность проверить, на что ты способен… Завтра же он пойдет к Гребенщикову. И все ему выложит. А если тот не поймет, тогда… Тогда он опечатает завод. Конечно, поднимется скандал, и, может быть, ему не поздоровится, но все равно: из двух зол он выберет меньшее. Он поставит перед фактом трест и Готлиба, и все городское начальство — другого выхода не было.

II

Шугаев миновал старика вахтера с ярко-зелеными петлицами на гимнастерке, пересек прохладный вестибюль и поднялся на второй этаж. В просторном, светлом коридоре шагов не было слышно, ни своих, ни тех, кто маячил впереди, открывая и закрывая бесшумные двери. Навстречу тянуло приятным ветерком, пахло дерматином и душистым табачным дымком.

В приемной с пальмами под потолок у широкого окна сидела молодая женщина.

— Вы по личному или по служебному? — спросила она.

Шугаев улыбнулся:

— Да как вам сказать… По служебному и в то же время по личному.

— Если по служебному, тогда пройдите. Пал Палыч у себя.

— Спасибо, — сказал Шугаев. Взявшись за ручку обитой дерматином двери, он весь подобрался от неприятного волнения, которое всегда ощущал, входя к большому начальству. Чувство это было ненавистно Шугаеву, и он постоянно боролся с ним, но избавиться от него не мог. Однако, переступив порог кабинета, он забыл о своем волнении.

Толстая бордовая дорожка от дверей к массивному столу полностью глушила шаги. Шугаев подошел и, глядя на сидевшего за столом человека, сказал:

— Здравствуйте. Шугаев из санэпидстанции…

Гребенщиков кивнул на кресло у стола, Шугаев присел, держа на коленях папку.

— Вам, вероятно, известно, — с какой-то непроизвольно искательной полуулыбкой начал Шугаев, — что на вашем цемзаводе у троих рабочих обнаружен силикоз и еще двое на подозрении…

У Гребенщикова было крупное, иссеченное морщинами лицо с резким подбородком и большие выпуклые глаза. Внимательно-невозмутимый взгляд этих глаз почему-то мешал Шугаеву свободно говорить.

— Мы тщательно обследовали завод и установили, что концентрация пыли на рабочих местах в сотни раз превышает норму… Сквозь дыры и щели кожухов вовсю свистит пыль… ну и, естественно, отсосать ее нет никакой возможности. Да вы, наверное, и сами знаете, какая там система отсоса… Крутится на стенах с десяток осевых вентиляторов, но толку от них ни малейшего… Рабочие открывают окна и двери, да разве это поможет? Фабричные респираторы почти никто не надевает, говорят, дышать через них тяжело — и это действительно так, — пользуются марлевыми… Одним словом, положение угрожающее.

— Ну так что? — буркнул управляющий, и было неясно, то ли это пренебрежение к словам Шугаева, то ли желание уточнить, чего же от него хотят.

Ответить Шугаев не успел, потому что взгляд Гребенщикова вдруг перенесся к дверям. Шугаев оглянулся и увидел секретаршу, впорхнувшую в кабинет с выражением тайной радости в глазах. Пахнув на Шугаева волной душистого запаха, она обогнула стол и, наклонившись к уху Гребенщикова, что-то шепнула, отчего управляющий издал невнятный горловой звук и в улыбке шевельнул губами. Его подобревшие глаза, проводив секретаршу, задержались на двойных дверях. Оттуда вслед за долговязой девушкой в очках, очевидно вожатой, проскальзывали в кабинет пионеры в бело-синих наутюженных костюмчиках. Алея галстуками, пионеры выстроились вдоль стены, косясь из-под ресниц на управляющего. Гребенщиков, как будто даже свойски, усмехнулся Шугаеву с видом, говорившим: «Такое уж --">