Игорь Сосновский - Сын сенбернара

но сдержался.

— Ты хоть защищался? — Он взглянул на мою разбитую физиономию. — Вижу, вижу… Ну не горюй: мужчину шрамы украшают!

Умный человек, отец поверил, что хлебные талончики я потерял, а велосипед у меня отбили в жестоком бою… И я удивился слепоте родительской любви.

Третью собаку мне подарила девочка. Она жила в одном доме с сенбернаром. Это был огромный белый пес с каштановыми пятнами и мордой добродушного великана. Наблюдая его, я всегда вспоминал сказку Ганса Христиана Андерсена о храбром солдате, которого ведьма опустила в дупло дерева, и он попал в подземелье, а там на сундуках сидели собаки: у первой глаза были как чайные чашки, у второй как мельничные колеса, у третьей — еще больше. У сенбернара глаза были как чайные чашки.

А девочка была тоненькая, с пушистыми светлыми волосами. Когда на ней было зеленое платье, она казалась мне одуванчиком на тоненьком зеленом стебельке. Стоило мне увидеть ее, мое сердце начинало ужасно громко биться.

— Почему ты покраснел? — спрашивала она.

Я молчал. Не мог же я ей объяснить, что мне стыдно оттого, что всем слышно, как стучит мое сердце. Но она, по-моему, и сама это понимала… А когда девочки не было рядом, я думал о ней: и одновременно я думал о сенбернаре — ведь они были соседями.

В мой день рождения девочка принесла мне белого щенка.

— Это сын моего соседа — сенбернара, — сказала она. — Я его тебе дарю!

Мы жили в коммунальной квартире, а в комнате наискосок от нашей у меня была добрая заступница и покровительница — одинокая старушка Евдокия Карповна. Я обратился к ней за помощью, и она разрешила поселить щенка в своем сарае. Я ему там устроил замечательный дом. Сделал из бросовых досок большой ящик, а его дно и стены обил ватином от маминого старого зимнего пальто.

У нас с Евдокией Карповной был заговор: родители считали, что щенок принадлежит соседке, а я из любви к старушкам и собакам помогаю ей ухаживать за ним. И поскольку мой лишай уже отошел в прошлое, относились они к этому терпимо.

Я назвал щенка Протазаном. Я не знал, что означает это слово, но оно показалось мне звучным и приличным сыну сенбернара.

— Протазан! Протазан! — звал я.

Но он не шел ко мне, а убегал, и я бежал за ним.

Как-то девочка была у меня в гостях, и мы вместе вывели Протазана на прогулку.

— Кто тебе больше нравится, — спросила она, — я или эта собака?

Я хотел быть честным и поэтому задумался. Но девочка не стала дожидаться ответа — она обиделась и ушла. Потом, когда мы с ней помирились, я сказал, что она мне нравится больше, а Протазана я люблю как ее подарок. Она не слишком поверила, но услышать ей это было приятно.

А спустя три месяца после того, как я стал владельцем щенка, мать отвела меня к врачу. У Протазана был аппетит, достойный сына сенбернара, он съедал мои завтраки, обеды и ужины, и я похудел на несколько килограммов. Родители испугались, что у меня плохо с легкими. Но врач заверил, что с легкими полный порядок, а худею я оттого, что расту.

Я рос, а Протазан удлинялся, и лапы у него были низкими и кривыми. Евдокию Карповну это натолкнуло на мысль, что женой папы сенбернара была такса. Но она тут же засомневалась: «Таксы — умные собаки, а Протазан глуп».

Я с ней не согласился. Протазан не был глупым, он был неуравновешенным: то ластился ко всем, а то вдруг начинал рычать и скалить зубы. И еще, возможно, так повлияла на него жизнь в сарае — он не любил детей. Малыши, инстинктивно чувствовавшие его неприязнь, завидев Протазана, разлетались как воробьи… Мой отец, заступившись за нас, чуть не подрался с отцом мальчика, которому Протазан прокусил до крови руку. После этого он твердо заявил соседке:

— Вы не пограничница и не охотница; особых богатств в вашем сарае, как мне известно, тоже не имеется. Собака для вас — развлечение. Но она мешает людям, и вы должны ее убрать! Мой сын теперь к ней и близко не подойдет!

Евдокия Карповна уважала моего отца и никак не желала с ним ссориться. Но ей было жалко меня. Она растерялась, вечером пугала: «Вызову собачью будку!» — а утром — наоборот: «Сарай мой! Захочу и заведу крокодила!»

Собачью будку не пришлось вызывать. Соседку навестила подруга из села — такая же одинокая старушка. Протазан гостью чем-то подкупил. Евдокия Карповна убедила меня расстаться с ним. «В селе ему будет лучше, — утверждала она, — а здесь его могут зверски отравить!» Она так и сказала: «Зверски отравить!», и это --">