Андрей Дмитриевич Блинов - Час возвращения

для нее это движение его души — жалость к ней. Но он тут же одернул себя, замкнулся, и все сразу пропало, и будто и не было этой нежданной его слабости. И он уронил, как камень ей на ноги бросил:

— Вот что… Пока совсем не смешался… — Он запнулся, хотел, видимо, сказать «не смешался с грязью», но не сказал, — отбываю. Как ты, а я решился. — И торопливо, и нервно, будто страхуясь от того, что его станут уговаривать и еще уговорят, вскричал: — Все, все!

Вера умоляюще взглянула на него, уткнулась лицом в свои ладони, и плечи ее угловато вскинулись. Вытерев глаза ладонями, отняла их от лица, отвернулась. Она-то знала, что не сразу Иван пришел к такой мысли, день за днем что-то зрело в нем, но не ожидала такой крайности. В бега?

— А я куда? А дети? Они в чем виноваты? — Она с ожесточением глядела на мужа. — Что, нам плохо тут? Скажи, плохо?

— Тебе хорошо, мне — плохо. Что я за человек без своей работы?

— Ну кто виноват-то, кто?

— Я, я! Во всем — я! Хотя ты не хуже меня знаешь, сколь я виноват. Не везет, невезучий я…

Может, и невезучий. Бывает такое. Но она знала, в чем его невезение. Иван не поехал тогда бродом не потому, что высока была вода, а задумал спрямить дорогу по хилому мосту. Он был нетрезв, как в ГАИ установили… Кого же винить после этого? И авария та была не первая. Но чего стоят сейчас укоры? И не укоры нужны, а решение. «Задумал, так пусть едет. Пусть, пусть, — решительно подумала она. — Кто станет с нами нянчиться?» И сказала, зная, что делает неверно, что не то сейчас нужно мужу. Вон он какой жалкий, потерянный, так и ждет от нее поддержки.

— Поезжай, Иван, не держу. Может, и найдешь место. А я намечаю сюда ребят привезти.

«Ага, — подумал он. — Она останется, а я поеду? Та-ак…»

Вера испугалась, увидев, как у него остекленели глаза, худое, с бледной смуглостью лицо покрылось испариной. Он задышал трудно, раздувая ноздри. Такой он мог впасть в истерику, что с ним уже случалось, но на этот раз удержался. Едва шевеля посиневшими губами, заговорил одышисто:

— Избаловали тебя. Прикормили…

— Ваня, за что? За что укоряешь? За работу?

Но он уже перешел на крик:

— Крутятся вокруг тебя. Тот, другой в глаза заглядывают.

— С ума сошел? Да ты…

Но она не договорила, что он у нее один, пусть какой ни есть, но слова задохнулись, невыговоренные.

— Да что там… Вон Восьмое марта…

В тот день был праздник в Доме культуры. Вера, как всегда, в президиуме. Разве ж без нее обойдутся? Рядом директор — лысина, что тебе медный поднос, а туда же: норовит поближе к ней. А она в голубом платье с кружевами — всегда красивей всех хочется быть. Директор поворачивается к ней, склоняет голову к ее уху, что-то говорит. Она ему улыбается. И это на виду у всех. Ивана будто ветер вынес из зала, и он оказался в кругу своих верных друзей. Дома он в таких случаях, понятно, шумел малость, портил жене настроение. А опосля жалел — каялся. А зря… Ей урок не впрок.

— Ваня, как же ты так обо мне думаешь? — наконец прорвалась у нее обида. — Да что я, распутная, что ли? С кем ты меня видел, где? Все на народе, на народе…

От его глупой ревности было больнее всего. Терпит все. Она однолюбка. Пока жива любовь, ни о ком другом не подумает. И она же мать двух его детей. Да как он может так унижать в ней это, материнское?

И Вера расплакалась, горько, надсадно.

2

Вера уже знала, что и на этот раз уступит мужу. Как его оставишь одного? Он и на работу не сможет как следует устроиться. Практичности у мужика ни на копейку. Но вот ведь какая история: работник он безотказный, каких поискать, талант, да и только. Потому прощали ему, когда начинал куролесить, срывался, но доверие заново заработать ох как трудно, а теряешь его незаметно, легко. Интересно, как это происходит. Человек вначале лишь вянет в глазах других, а спустя немного времени вовсе стирается, в нем изживает себя личность.

«Да как же его покину в таком виде? Да совесть-то есть у меня или нет?»

Любовь к сильному рождается из уважения к силе, уму, человечности, из преклонения перед его необыкновенностью, а к слабому — из жалости и чувства покровительства. Вера не могла оставить его одного, и они пришли к согласию — ехать вместе. Дружок Ивана (служили вместе в артиллерии — правда, давно это было) звал на тверскую землю, в село Талый Ключ. Там он после службы работает электротехником. Не нахвалится: край-то какой! Лесной, луговой, озерный. --">