Леонид Мартемьянович Агеев - Второе сердце

и указательный.

Два сердца… Теперь у Арчика два сердца!.. И вечером, и в последующие дни всем своим деревенским приятелям и взрослым всем я рассказывал, как Арчик проглотил щучье сердце и что теперь он — не как все собаки, а о двух сердцах. Приятели верили, взрослые надо мной не смеялись.

Именно это вспомнилось мне из детства через шестнадцать лет… Я многое помню из детства, и не только из него; мне кажется иногда, что все свое прожитое помню и могу в любое время оживить памятью, только все сразу оживлять обычно не требуется. Вспоминаются эпизоды, обрывки. Вот как про эту щуку — через шестнадцать лет после ее смерти под обухом дедова топора.

Братья мои и сестры, разъехавшись по стране, или уже нашли, или выбирали свои дороги жизни. Находил свою и я. Все более заметная, она повела меня на Северный Урал и привела к большому бокситовому руднику. Свежеиспеченный инженер, человек два года как не холостой, имел я кроме жены годовалого сына Степу, кое-что — в голове и полный набор надежд молодого специалиста — в сердце.

Там, где начинался пласт руды и была заложена когда-то первая шахта, отстроился и лежал теперь, белея на трех холмах, город. А вдоль пласта, или, как говорят геологи, в направлении его простирания, встали в низине незаметные с дороги поселки: Первый поселок, Второй, Третий — на двадцать километров друг за другом, каждый — возле своей шахты. В бараках Второго поселка, недавно отремонтированных, поселились изыскатели нашей экспедиции. Дали комнату и нам, с непривычки — страшноватую, а привыкнешь — ничего себе: два окна, печка-плита, пол — неровный, но крашеный, потолок и стены — беленые.

Экспедиция занималась непростым и трудоемким делом — искала способ осушить местные шахты. Чем глубже забирались горняки в пласт, тем больше становилось воды, тем труднее давалась добыча боксита и дороже обходился стране каждый килограмм алюминия, который из боксита выплавляют. Было и мне отведено место в деле экспедиции — осваивать новый буровой станок, наш, отечественный, сконструированный для бурения скважин почти метрового диаметра. Сделаешь такую дырку в земле, спустится в нее геолог, посмотрит, понаблюдает, и ясней станет ему строение горных пород: перед глазами все трещины, все пути, по которым вода стремится вниз, в шахты… Станок, еще не виденный мной воочию, уже по чертежам нравился мне, и, несмотря на малый свой опыт, усматривал я в нем большие преимущества перед другими, в основном — иностранными, станками того же назначения.

На следующий — по приезде — день пошел я искать буровую, любовно думая о станке как о своем отныне кормильце и объекте приложения знаний и способностей. Они, знания мои и способности, представились мне вдруг грудами руды, подобными наваленным возле шахт. Руду эту надо еще везти в бесчисленных вагонах куда-то, где можно переплавить в жарких печах, дабы получить чистый металл. Был я самокритичным и любил всякие сравнения…

Вышка буровой торчала в центре города. В новом ватнике и при шляпе, меся бурую глину новыми резиновыми сапогами, я обошел огораживавший рабочую площадку забор и прошел в открытые ворота. На площадке трудились шестеро буровиков, все одинаковые, с перемазанными лицами, в заляпанных глиной брезентухах.

«Многовато народу — видать, какая-то неполадка…»

Я знал, что работы на станке ведутся в две смены. Вместе же бригада собирается или при перевозке вышки на другую точку, или при ликвидации аварии. Перевозка отпадала — ни трактора, ни автомобилей поблизости видно не было.

По тому, кто что делал, определил я сменных мастеров: один стоял за механической лебедкой, предназначенной для спуска и подъема станка; конец толстого троса, намотанного на ее барабан, беспомощно лежал на земле. Второй сменный привязывал палку к тонкому тросу, перекинутому через вспомогательный блок вышки на барабан ручной лебедки. Станка на поверхности не было.

Мне в точности не восстановить уже тех первых сказанных тогда слов, помню только, что произнести их не мог долго: обошел вышку, осмотрел механизмы, постоял в стороне от примолкших, а до того о чем-то споривших буровиков.

«Так, мол, и так — я ваш новый начальник…» — всего-то и требовалось сказать. Но сказанные мною слова были, видимо, иными; хотя какая разница — все в конце концов стало ясно.

— Трос в скважине лопнул… Вот Вася собирается спускаться ладить, — пояснил дело стоявший за лебедкой --">