Борис Степанович Рожнев - Ночная застава

карапуза — это на первом году службы, на втором — этот карапуз уже сам держался за спинку стула, а на третьем — тот же карапуз смело и вполне самостоятельно шагал с худенькой женщиной по аллее.

Фотографии эти ходили из рук в руки, оценивались по достоинству и возвращались хозяину.

— Наследник растет, — говорит кто-нибудь, — солдат.

— А может быть, ученый, — добавляет другой.

— Нет, — вставляет третий, — космонавт.

И все притихали. А гордый отец прятал фотографию в пухлый альбом, чтобы завтра вновь посмотреть на своего будущего «космонавта».

И лишь Вася Прохоров «работал» над письмами без устали: он вел обширную переписку с «заочницами». Увидит фотографию девушки в журнале или в газете, сейчас же садится и строчит. Смотришь, через некоторое время приходит ответ. Как же — пограничник, служит на границе и вдруг прислал письмо. Все они писали откуда-то издалека и почти всегда восторженно спрашивали о границе, о шпионах...

Ребята его предупреждали:

— Смотри, Вася, как бы чего не вышло.

И это предупреждение оказалось пророческим. А дело было вот как. Получив выходной день, Вася пришел в Ленинскую комнату и засел писать ответы своим бесчисленным корреспонденткам. Писал, зачеркивал, рвал, вновь переписывал и лишь к вечеру, аккуратно сложив вчетверо мелко исписанные листки, поместил их в красочные конверты и отправил по адресам. Но тут случилось то, от чего его предостерегали друзья. Он спутал конверты и письмо, которое было адресовано Маше, послал Тамаре, а ее письмо — Маше. Оба ответа вернулись в один день.

В очередной выходной все были удивлены: Прохоров почти весь день просидел за книгой.

Добродушным издевкам не было конца.

— Что, Вася, отставку получил?

Он отмахивался, делал равнодушный вид, пытался даже все превратить в шутку.

— Да я... Если надо...

Но теперь, кроме матери, он никому не писал.

Интервью

После случая, когда первогодок Витя Брылев отличился при задержании нарушителя государственной границы, на нашу заставу зачастили гости. Приезжали из штаба отряда, из политотдела. А тут вдруг новое известие: едет корреспондент из центрального журнала.

Ну, известное дело, раз до Москвы дошло, значит, здесь так просто не отделаешься. Много свалилось забот на старшину: ведь из самой столицы едет человек, и, если что не так, пойдет о заставе дурная слава. Старшина усердствовал: несколько раз мыли и перемывали полы, перетирали и без того блестевшие стекла окон, сметали невидимую паутину.

И вот сообщают из штаба:

— Едет... Встречайте.

А Витя, виновник всего этого, ходит сам не свой.

Когда за ближайшей сопкой показалось облачко пыли, наблюдатель сообщил на заставу:

— Едет...

Через несколько минут «газик» въехал во двор заставы. Начальник вышел лично встретить корреспондента.

Вышли, конечно, и все свободные от службы пограничники. Интересно — все-таки корреспондент.

Им оказался средних лет мужчина с добродушной улыбкой. Он энергично выскочил из машины, поздоровался со всеми и в сопровождении начальника заставы прошел в канцелярию. Вскоре он вышел оттуда уже без плаща и шляпы и сказал начальнику заставы:

— Мне обязательно нужно познакомиться с людьми, сходить на границу, как говорится, вжиться в обстановку, сфотографировать вашего героя, взять у него интервью и потом уже писать.

Когда Брылева позвали на «интервью», все ожидали его с нескрываемым интересом. Но прошел час, второй, а Витя все не выходит из канцелярии. Пограничники забеспокоились не на шутку.

— Вот вам и интервью... — бросил кто-то. Но на него шикнули. Наконец Брылев вышел и все бросились к нему.

— Ну как?

— Что там?

— Ничего, — улыбаясь, ответил Витя. — Просто поговорили с ним. — И взглянув на часы, Витя спохватился: — Ой, мне же пора на службу.

Спустя три дня корреспондент уехал.

А через месяц на заставе читали журнал, в котором был помещен портрет Брылева и очерк о нем.

Будем ждать

Все началось с того, что Толик получил письмо. Он стал чаще браться за книги, газеты и журналы. Вроде бы в этом нет ничего особенного. Но именно это и показалось мне не вполне естественным: то, бывало, не заставишь его, а тут вдруг — на́ тебе...

Подхожу я к нему однажды и заглядываю через плечо: газеты, журналы, а поверх — книжечка. Читаю: «Устав КПСС». Ага, ясно! Увидел он меня и как --">