Адольф Николаевич Шушарин - Своим судом

больших блестящих лайнеров к краю летного поля, где ютились под чехлами маленькие самолеты и вертолеты. С крайнего вертолета Дюрягин и еще один незнакомый деду мужчина-техник снимал чехол.

— Ну, счастливо, — сказала Ира и ушла.

Дед уселся рядом с пилотом, опасливо отодвинувшись от тонкой и ненадежной, по его мнению, дверцы. Он почувствовал себя несколько увереннее, когда Дюрягин пристегнул его к сиденью предохранительным поясом.

— В добрый путь, — тихонько сказал себе дед Мирон.

Пилот повернул какую-то ручку, вертолет вздрогнул и затрясся мелкой непрерывной дрожью. Дед прикрыл на всякий случай глаза, а когда открыл, оказалось, что он уже летит. Внизу виднелась дорога. Она плавно убегала куда-то в сторону. Машина больше не тряслась, а мощно и ровно гудела, плавно унося деда все дальше и дальше.

Дед одобрил машину, она ему понравилась.

— Как трактор, — засвидетельствовал дед и хотел было сказать об этом пилоту, но в кабине стоял гул, и он отказался от этой своей мысли.

Они летели над полями и лесами, пересекали речки. А примерно через час дед стал примечать вроде бы знакомые места. Пилот с ним не разговаривал, он смотрел вперед и изредка шептал что-то в резинку, висевшую на шее.

«Означает себя», — сообразил дед.

Ему хотелось поговорить с Дюрягиным насчет знакомых мест, но он пересилил себя, решил не мешать.

Вскоре пилот сам закричал ему в ухо.

— Указывай дом! — разобрал дед, взглянул вниз и увидел деревню. Она рассыпалась на склоне горы среди леса, как стадо серых коров.

Свою избу дед Мирон различил по трубе, которую сам белил по осени.

— Во — она! — показал дед.

Вертолет остановился над домом, и дед Мирон отметил в деревне заметное оживление. Примерившись, пилот плавно опустил машину прямо в огород, рядом с баней.

Дед ничему уже не удивлялся. Он пожал пилоту руку, хотел было похвалить его, но не посмел, а только спросил, тревожась:

— Долетишь?

— Долечу, долечу! — сказал Дюрягин и засмеялся.

Дед махнул рукой, степенно вышел из машины и пошел по тропинке, протоптанной к дому от бани, под взглядами навеки удивленных лесорубов.

К нему подбежал Колька, до того стоявший на крыльце с раскрытым ртом. Дед отвел внука подальше, чтобы не задело ненароком ветром.

Машина с красным крестом на боку легко оторвалась от земли, подпрыгнула и ушла за лес.

— Видал птицу? — строго спросил дед внука.

— Синяя! — ахнул Колька, хотя вертолет был зеленый.

Потом они шли к дому, старый и малый. Колька не поспевал за дедом, размышляющим над тем, что с очередью насчет смерти в деревне теперь образовалась путаница.

От автора

Мир повестей и рассказов этой книги населен людьми, которых роднит труд.

Не знаю, откуда это идет: может быть, с тех пор, когда десятилетним мальчишкой в войну пахал я «на ко́нях», как мы тогда говорили, колхозную землю, а может, от бабки, трудившейся до девяноста лет, но я привык уважать любой труд.

И от войны, и от смерти бабушки, воспитавшей меня, я теперь далеко. Я уже старше своего отца, погибшего на фронте… Работал в шахте горным мастером, в геологических экспедициях, журналистом.

Один из героев книги говорит, что не важно, в общем-то, чем именно занимается человек, — плавит сталь или пишет стихи. Важно, чтобы делал он свое дело добросовестно и с любовью. И нет тогда цены этому человеку.

Автор

--">