Петр Сосновский - В тени аллей

звонит домой, и жалуется родителям, что район ему достался плохой ― многовато русских. Вот мой товарищ тот вообще прекрасно устроился, куда не пойди повсюду свои люди!».

Наташа засмеялась и принялась выспрашивать о моей жизни. Я рассказывал ей о жене, о детях, внуках и всматривался в лицо. Она тоже нет-нет и бросала на меня взгляды. Нам было что вспомнить.

— Я вот все хочу у тебя спросить: ради этого и пришла, уговорила свою подругу. Одной как-то неудобно было. Ты ведь тогда, в далекие восьмидесятые годы, был готов на мне жениться, ― нам помешал твой отец, так? ― помолчала, затем, бросив взгляд снова продолжила: ― Или еще кто-то? ― женщина в ожидании ответа, вдруг заерзала на диване.

— Да нет! Хотя если бы он был жив, мы могли с тобой подойти к нему и обо всем спросить, но он уже дано умер. Однако, что я скажу: отец был двумя руками за нашу с тобой свадьбу. Правда, это было до того, когда ты вдруг пошла с моим братом Федором. А вот после он был согласен одобрить брак с тобой только Федора и никого более. Но ты же его не смогла уломать и повести, как говорят, «под венец». Я не знаю, что у вас тогда в Гомеле произошло. Из-за чего он тебя неожиданно оттолкнул. Думаю, ты сама в том виновата!

Женщина, поправила прическу, хитро взглянув на меня вдруг сказала: ― Ну да, сама. А ты и твой брат Федор поматросили со мной и бросили, а я ведь судьбой предназначалась тебе и никому более! Я в том просто уверена. Не раз размышляла. Все о том говорит, все! ― и женщина замолчала. Я тоже сидел и не предпринимал ни каких действий, затем не выдержал:

— Может, я все-таки сделаю кофе? ― Наташа никак не отреагировала, и я тут же подхватился, перед тем как рвануть на кухню, чтобы занять ее досуг, забрался в шкаф и снял с полки одну из своих первых книг:

— На, полистай! Я быстро! Пять минут, не больше.

Долго, я не возился: достал из сушилки чашки, поставил их на поднос, затем ложечкой рассыпал по ним из пакета растворимый напиток, после чего залил из термоса горячей водой и появился в комнате. Наташа, увидев меня, ― она листала мою книгу, ―не удержалась и задала вопрос:

— А ты свое детское увлечение так и не забросил? Правда, тогда ты стихи писал, даже песни, бренчал на гитаре, а сейчас, что, перешел на прозу? Наверное, это было чем-то вызвано?

— Да! Моими детьми. Дочь, а после и сын очень любили по вечерам, глядя на ночь, перед сном слушать мои истории. Я увлекся сочинительством и представь, до сих пор занимаюсь, пишу не только для детей, но и для взрослых. Эта книга, ты, наверное, заметила, посвящена моей матери.

Я поставил поднос на журнальный столик у дивана и подал женщине чашку, затем взял и свой кофе:

— Здесь в книге о тебе ничего нет! Но там много событий того времени, когда мы были молоды и нам хотелось любить. Хотя любить можно в любом возрасте, всегда, и никогда не поздно.

— Да это ты хорошо сказал. «Никогда не поздно».

Глотая неторопливо кофе из чашек, мы продолжили наш прерванный разговор. Я, помня ее последние слова о том, что судьбой был предназначен ей, попытался Наташу разубедить:

— Знаешь, я доволен своей жизнью. У меня все отлично с Еленой. Мы даже внешне между собой чем-то похожи друг на дружку. Я и Елена что те два кусочка черного хлеба. А вот ты ― ты, пшеничная булочка. О нашей схожести нам часто говорили совершенно чужие люди. Мне жаловаться на судьбу грех. А вот то, что отец мешал мне жениться на тебе, я думаю неслучайно. За спиной у отца была жизнь, и оттого он знал, у нас с тобой ничего не получится. У него была зазноба соседка ― Зина, ― продолжил я, ― затем гражданская жена, с которой он на чужбине прижил дочку, однако, приехав в Щурово, мой отец на Зине не женился, в этом был какой-то смысл. Я думаю, что он прекрасно бы с нею жил, но это, если бы не было войны. Я бы тоже с тобой жил и думаю прекрасно, но случилось то, что случилось. Значит, ты предназначалась другому парню. Ты его просто не увидела, так как вначале увлеклась мной, затем побежала за Федором. А этот твой парень постоял-постоял возле тебя в сторонке и ушел. Вот так!

— Нет, все не так! ― женщина нервно поерзала на диване: ― Не знаю, помнишь ли ты, что я, перед тем как нам расстаться, рвалась поговорить с тобой с глазу на глаз? Это неслучайно! ― она помолчала, а затем продолжила: ― Нам не позволила Елена. Я бы сказала, помешала! ― Наташа опустила глаза, а затем подняла их: ― Вот ты вместе с братьями помогал отцу пасти коров. Вы их пригоняли на дойку, --">