Вениамин Анисимович Колыхалов - Васюган — река удачи

Дескать, впотьмах сам черт не разберет, что в ней творится

Был бы жив Козьма Мудрый, он бы добавку ввернул к своему изречению: зри под ноги. Что только не валяется: трубы, шестерни, гвозди, электроды, кирпичи. Работаете при дневном и электрическом свете, а во тьму кромешную государственные деньги бросаете.

— Разговорился Белька! — усмехнулся взъерошенный напарник Пупко, щелчком большого пальца выбивая сигарету из пачки.

— С вами разговоришься… подними предохранитель… сюда положи. Его бы не в распределительное устройство — в тебя вставить надо. Чтобы предохранял от прогулов, расточительности, пустозвонства.

— Слушай, хватит, а?! У нас бригадир агитатором числится.

— Я не выборный. Я от себя… Числится? Скоро начнем по описи бумажной общественные нагрузки передавать. Агитатор. Политинформатор… Вот ты, Пунко, бога или человека больше любишь?

— Богу свечку поставишь, хоть премиальных не лишит.

— О ближнем будешь заботиться — надежнее. Сегодня твой самый близкий родственник — план. Или вы его в родию не берете?

— Гоним ведь его.

— Именно гоним. Он в гоньбе не нуждается. Ты его веди умело, на колдобины не направляй.

— Тиходум, ты чего сегодня взъерепенился?

Долго думал, для разговора созревал… Посмотри-ка на левый карман комбинезона.

— Ну… посмотрел.

— Засунь руку.

— Засунул.

— Что нащупал?

— Изоленту. Медную проволоку. Сигареты.

— Еще?

— А-а-а — дыра! Так она давнишняя. Я через нее, паразитку, пассатижи потерял.

— Эти? — Абросимов держал на ладони новенькие пассатижи. На их ручки были надеты пластмассовые токозащитные насадки.

— Велька! Друг! Они самые. Ах вы, черти! Да я вас!

— Не ты их, они тебя высечь должны.

— «Ладно, давай находку.

— Зашей карман — получишь.

— Сегодня же в общаге зашью.

— Сейчас.

Тиходум снял шапку, достал из-за козырька большую иголку с черной ниткой, подал товарищу.

Когда карман комбинезона был зашит, Велимир, передавая пассатижи, внушил:

— Ты через конкретную дырку конкретный инструмент потерял. Говоришь: бог в свечке нуждается. Не экономике ставить не надо, хотя она и является на сегодня нашей богиней. Не темная наука — не заблудится в пашем огромном государстве.

Пупко слушал с хитрым прищуром и чесал пятерней шею.

Кормилица

Сидим на поваленной сосне. Смотрим на срез пня: он медленно покрывается каплями клейкого сока. Застыли обнаженные годовые кольца дерева, потому что застыла сама сосна, упав вершиной по направлению к широкой многокилометровой просеке.

Глазастый теодолит следит, чтобы просека была прямехонькой, ни на шаг не метнулась ни влево, ни вправо. Вальщик Аркаша Банников, хмурый, сиплоголосый парень, докурил «беломорину», потушил окурок о голенище резинового сапога. Для верности поплевал на черный торец папиросы, швырнул на сухой мох.

— Дай закурить, — просит Евстигнеев, водитель трелевочного трактора, заглушив его в двух метрах от поверженной сосны.

— Попроси хорошенько!

— Аркадий Васильевич, пардон. Не изволите ли папиросочку.

— То-то.

Сидят, дружелюбно смотрят друг на друга.

Чувствую: от бензопилы исходит тепло. К бачку, моторчику «Дружбы» прилипли опилки, крошево коры. Многозубая цепь блестит на солнце начищенным серебром.

— Расскажи человеку, — Евстигнеев кивнул на меня. — как твоя кормилица от медведя спасла.

— От медведицы. Давнишняя история… В леспромхозе вальщиком работал. На сухой гриве сосняк пластал. Воды кругом нет, жажду брусникой утолял. Ну и наткнулся на мамку с медвежонком. Она за мной, я к бензопиле драть. Подскочил, завел. Медведица уже в воинственную позу встала, на меня надвигается. Я со своим «пулеметом» на нее пошел. Думаю: кедры в два обхвата валю, тебя-то, голубушка, хоть страхом пройму. Цепь ревет. Медведица тоже. Не выдержала поединка, развернулась, отстрелялась пометом в мою сторону и к малышу убежала.

— Не заела она тебя, но уела сильно! — ухмыльнулся тракторист. — «Дружбе» спасибо скажи. Не заведись она с маху — не трудился бы сейчас на нефть.

— Моя пила осечки не дает.

— Что верно, то верно, — подтвердил Евстигнеев и таким же манером потушил окурок, как это сделал вальщик.

Аркадий ласково посмотрел на бензопилу, похлопал ее по верху бачка, как по холке лошадь.

— В майские праздники дело было— ко мне домой нагрянули леспромхозовские парни. --">