Иван Захарович Лепин - Родом из детства

ему тоже не терпелось попробовать картошки. Он тихо положил подле Водяного кнут и потянулся к костру.

— Не сметь! — крикнул вдруг Водяной и ногой отшвырнул руку Серёни.

Серёня испуганно отпрянул.

— Предатель нынче будет жрать картофельные шкурки! — объявил Водяной. Было видно, что он не в настроении и решил отыграться на смиренном Серёне; а может, просто позабавиться хотел — это иногда ему нравилось.

Я выкатил из костра картофелину и незаметно постарался передать ее Серёне.

— Не сметь — получишь! — догадался о моем намерении Водяной. Он отнял у меня картофелину и снова положил ее в костер.

Затем он набрал горсть обгоревших шкурок-очисток и протянул их Серёне.

— Держи.

Серёня не пошевельнулся, сжавшись, как пойманный зверек.

— Держи, говорю! — И Водяной схватился за кнут.

У Серёни заблестели глаза. Он медленно раскрыл свою ладонь, и Водяной положил в нее теплые шкурки.

— Теперь жри, — буркнул он.

Серёня не понимал, смеется над ним Водяной или приказывает серьезно. Нет, наверно, смеется, разве можно есть эти шкурки — грязные, обгоревшие, жесткие? Их даже собака есть не станет.

— Жри! — повысил голос Водяной. — Считаю до трех.

Глаза Водяного наливались яростью.

— Раз… — взмахнул он кнутом.

По лицу Серёни скатились две слезинки.

— Два… Два с четвертью… — сек траву Водяной на каждый счет. — Два с половиной…

Серёня заскулил.

Мы смотрели и не верили, что Водяной и впрямь решил довести до конца задуманное.

— Два и три четверти…

Водяной привстал над сидевшим Серёней, который при этом счете поднес руку со шкурками ко рту.

Водяной занес над Серёней кнут.

Серёня брезгливо откусил кусочек шкурки.

И тут я не выдержал. Я пошел против самого Водяного, грозы мальчишек, пошел, не думая о последствиях.

Я выбил шкурки из руки Серёни, и Водяной, не опуская кнута, оторопел: не хватало, чтобы какой-то карапуз мешал ему поиздеваться над старостенком! И через секунду он сверху поронул меня по спине.

Не помня себя, взвыв от боли, я схватил первое, что попалось в руки. Попалась горячая картофелина, и я с силой запустил ее в Водяного. Картофелина угодила ему в лицо, белой мякотью залепила правую щеку.

Теперь Водяной взвыл, а я, успев схватить еще одну картофелину, отбежал в сторону.

Остальные ребята тоже отшатнулись от костра. Один Серёня сидел, не зная, как ему поступить. Он боязливо озирался то на Водяного, то на меня.

Водяной долго вытирал лицо, затем нашел взглядом меня.

— Ну, поганка, — сквозь зубы процедил он, — ты мне поплатишься… Старостенка взялся защищать?

— Попробуй только, — храбрился я, чувствуя, что Водяной струхнул, испугался второй картофелины. Победила, значит, моя смелость его силу!

Однако к костру я приближаться не решился и позвал Серёню:

— Айда домой…

Ребята ушли к своим гусям, а Серёня молча поплелся за мной, пугливо оборачиваясь на Водяного. Я шагал гордо, стараясь не обращать внимания на ноющую боль в спине, я чувствовал себя героем. Теперь ведь вся деревня узнает, как я проучил Водяного!

И Серёня, может, благодарен будет. Может, не в отца уродился и когда-нибудь, глядишь, заступится и за меня.

БЛАГОДЕТЕЛЬНИЦА

После войны наша сиротская семья жила беднее бедного. В колхозе работала одна старшая сестра Даша, к тому же проку от ее трудодней было мало, почти ничего на них не выдавали. В новину подкинут пуд-полтора зерна — и живи как знаешь. У кого в семье были мужики, взрослые ребята или матери побойчее, те с горем пополам выкручивались: что продадут, что прикупят. Да и трудодней у них было побольше, потому что могли вытребовать наряд повыгодней.

Вот почему ломоть хлеба из ржаной муки и картошки или позеленевший сухарь, что приносила нам иногда соседка тетка Груня, были для нас сущим лакомством. Появлялась она обычно перед завтраком, основательно усаживалась на коник и начинала перебирать все деревенские новости. Дождавшись, когда три сестры и я усядемся за стол и начнем жадно хлебать из общей миски картофельную похлебку, тетка Груня не торопясь вытаскивала из подоткнутого фартука кусок хлеба, клала его перед старшей сестрой и говорила:

— Угощайтесь, сиротки. Принесла бы побольше, да у самих не густо.

Мы-то знали, что жила тетка Груня в достатке: как-никак, муж на тракторе работал. Но не в этом дело.

Даша обычно --">