Георгий Георгиевич Демидов - Без бирки

"неприкасаемых". Многие из здешних итээловцев, проведав о режиме Берлага, для которого они строили ОЛП № 12 - это тоже было уже известно - преисполнились чувством едва ли не гордости. В самом деле, иногда, как например, теперь вот, они живут и работают почти без конвоя, номеров никаких не носят, писем домой могут писать сколько угодно. Лагерное начальство, надзиратели и даже конвоиры окликают их по фамилии. И только если не знают этой фамилии, то кричат: "Эй, ты!" или "Эй, мужик!". Но это совсем не то, что какой-то там "человек номер...".

Однако, в этом подленьком сознании своей некоторой привилегированности было и рациональное, эгоистическое начало. Оно заключалось в ощущении реальной выгоды, вытекающей для менее угнетаемых групп заключенных из учреждения лагерей с особым режимом. Было по опыту известно, что чем больше начальственного рвения уходит на репрессирование одной группы лагерников, тем меньше этого рвения остается на долю другой. Раз какие-нибудь берлаговцы объявляются "настоящими" врагами народа, то остальные, стало быть, являются менее настоящими. Во времена ежовщины, например, уголовники <174 > бытовики <175> официально именовались <174> социально близким <175> элементом и натравливались на <174> контриков <175>. Теперь неприкасаемость особо опасных врагов обеспечивалась их строжайшей изоляцией. Однако хитрое начальство всякими намеками и полунамеками старалось поддержать в итээловцах вообще примерно те же настроения что у блатных конца тридцатых годов, хотя уже с иными целями. Сознание, что они теперь едва ли не <174>социальные близкие<175> создавало у заключенных работяг чувство собственного благополучия и благотворно отражалось на производительности их труда.

Когда один из бараков строящегося лагеря был уже готов, в него из палаток переселили его строителей. По вечерам, глядя на забранные решетками оконца будущего жилья таинственных берлаговцев и на грозное ограждение лагерной зоны, заключенные, с удовлетворением сознавая, что они <174> не такие <175>, вкривь и вкось толковали о страшных, занумерованных преступниках и о том, откуда они взялись. Точнее, возьмутся. Дело в том, что никаких "радиошептограмм" из ногаевской пересылки, миновать которую никто из привезенных из-за моря никак не мог, покамест не поступало. Зэков привозили полными пароходами из Прибалтики, Западной Украины и других районов СССР, население которых подозревалось в сочувствии гитлеровцам. Но это были заключенные самого обыкновенного типа. Тут начальство хранило какой-то непроницаемый секрет.

Зима в этом году наступила рано. "Белые мухи" начали летать уже в конце августа, а к середине сентября снег довольно толстым слоем лежал на склонах окрестных сопок, дорогах, крышах, почти уже готового лагеря и строениях прииска. Все знали, это уж до далекой весны. Никаких, даже кратковременных отступлений здешняя зима никогда не делает. Но основные задания по строительству на Фартовом и монтажу несложного оборудования прииска были готовы к сроку, хотя, конечно, не без туфты. Если землекопы, плотники и вспомогательные рабочие были уже почти все отправлены обратно в их постоянные лагеря, главным образом "комендантский" лагерь на Брусничном, столице Юго-запада, то штукатуры, механики и электрики еще доделывали то, что согласно актом о выполнении работ считалось уже принятым. Из Магадана и  Брусничного их постоянно поторапливали. Видимо, вот-вот должны были прибыть эти, бог весть откуда взявшиеся, берлаговцы.

В начале октября в поселок с залихватским полублатным названием прибыла рота, первая из целого батальона, охранников будущего ОЛП-а № 12 и разместилась в своей новенькой казарме. Это были солдаты срочной службы, очередная неожиданность для старых колымчан. До сих пор все лагеря, в том числе и каторжные, охраняла вольнонаемная ВОХР. Хмурый офицер с погонами майора, командир охранного батальона и два его помощника, тоже офицеры, придирчиво принимали сооружения зоны и солдатских казарм. Было похоже, что они и впрямь собираются сдерживать пулеметным огнем восставших заключенных в загоне лагеря, а если это не удастся, то насмерть стоять в глухой обороне, отражая их штурмы.

Еще через два дня, хотя строительные недоделки были ликвидированы далеко еще не все, оставшимся итээловцам задолго до конца рабочего дня было приказано прекратить работу, сдать инструмент и явиться в свой барак. Здесь их не только --">