Владимир Николаевич Васильев - С тобой все ясно

Отец (до того, как он с новой женой уехал в Москву)

говорил, что человек растет до двадцати пяти лет.

Чего я, собственно, разоткровенничался, черт побери?

31 августа

Из-за того, что акселерация обошла меня стороной, был я нынче разжалован из комсомольцев в пионеры.

- Мальчик, - говорит мне она. Нет, лучше Она.

Имени не знаю. - Мальчик, ты умеешь горнить?

- Нет, девочка, - отвечаю наглым, самым грубым, каким могу, голосом. - Я двоечник. Все мое детство прошло в детской комнате. Милиции, разумеется...

Она улыбнулась, а сама чуть не плачет.

- Знаешь, - говорит, - у меня, наверное, не получится.

- Что не получится?

- Все. С вами.

Тут только я понял, что это старшая вожатая. Новенькая. Она и в галстуке была, да я в глаза засмотрелся и не заметал. Глаза у нее... Во глаза! И слезища здоровенная, блестит тяжело, как шарик от подшипника. Это меня и доконало.

Я почему-то вспомнил устав нашего КЮРа, который мы, тогда еще дурошлепы-шестиклассники, учредили тайно от Ангелины Ивановны (хотя именно она натолкнула нас, воскликнув: "Настоящий рыцарь никогда не допустит, чтобы женщина плакала!"). Клуб Юных Рыцарей держался на одном-единственном пункте, но каком! "Мы не выносим женских слез!" Наша боевая мушкетерская организация просуществовала в подполье всего одну четверть. Мы (Андрей Босов, Борис Матюшин, Руслан Филиппов и я) лупили всех, кто обижал девчонок. А потом Ангелина перехватила на английском совсекретный рапорт о проделанной работе. Пришлось выходить из подполья, все равно нас бы вывели на чистую воду. Нас поддержали и похвалили на собрании и в общешкольной стенгазете, а К.ЮР развалился...

Ну, прогорнил я. Пробный сбор учащихся был. Я видел, как ей трудно, но она держалась молодцом, даже смеялась и шутила. Профиль у нее какой-то особенный.

1 сентября

Как и следовало ожидать, с первого дня учебы между нами и учителями вспыхнула Причесочная война.

Мы, пытаясь сдержать натиск, медленно отступили на заранее подготовленные позиции, защищая каждый сантиметр родных волос. Куда там!

- Не хотите по-хорошему, - после тщетных уговоров заявила "Группе АБЭ" классрук Ангелина Ивановна, - будем по-плохому. Повторяю, мне не нравится, как одета и как причесана ваша троица. После уроков - к Афанасию Андроновичу!

В бой введена тяжелая артиллерия.

- Этот мужчина шутить не любит, - напомнил Боря, когда мы направились в кабинет директора.

- Будем считать, что наносим визит вежливости, - пошутил Андрей.

В приемную выпорхнула и промчалась мимо нас новая вожатая. Андрей посмотрел ей вслед, одобрительно поднял сросшиеся над переносицей брови,

- Град, выпади! - Босоз считает, что я не дорос до их разговоров о женщинах. - Как ножки, оцени? - спросил он Борю негромко.

Директор принял нас не сразу, у него было много людей и дел.

- Как только Скафандр (Скориков Афанасий Андронович - так ловко сократил Андрей) заведет нас в барокамеру... - учил нас Андрей. Это он так говорил.

А смысл был такой: как только Афанасий Андроновнч пригласит нас в кабинет, мы сразу в три голоса начинаем каяться - все равно проиграли. А Боре не хотелось ставить под удар Ангелину, которую он боготворил. Они отступали без боя.

Я смотрел на своих друзей и думал: до чего же они непохожи друг на друга. Андрей Босов - высокий, всегда одетый с иголочки. Вот и сегодня он явился в школу в наимоднейших брюках, расклешенных до невероятной ширины, в ярко-красных носках и в тупоносых туфлях на великанской платформе. Боря - приземистый и широкоплечий, пиджачок на нем мятый, немодные брюки-дудочки позабыли, а может, никогда и не знали, что такое глажка и "стрелки"...

Босов - "золотая голова", Матюшин - "золотые руки". Это все знают и все признают. Интересно, из какого вещества сделан я - недоразвитое туловище "Группы АБЭ"?

Наконец нас попросили войти. У директора был усталый вид, как у мамы после операционного дня.

Несколько минут он молча что-то писал и хмурился.

- Мы больше не будем, Афанасий Андронович, - начал, косясь на Андрея, Боря.

- Больше не будете, меньше не будете - это все не то. - Директор поднял на нас глаза. - Это детский сад. А у нас уже школа. И вы старшеклассники.

Комсомольцы. На кого же мне опереться, если не на вас?

Мы молчали. Ждали, куда он клонит.

- Знаете, чего вам не хватает, чтобы быть хозяевами школы? - спросил директор, вставая из-за стола.

С --">