Орозбек Айтымбетов - Кузнец

желание услышать о подвигах Барпы от него самого. Он стал для меня самым загадочным человеком на земле. За что он получил столько орденов и медалей и почему никогда и никому об этом не рассказывает? Не то что старик Алтынбай. У того всего лишь одна медаль, но он может рассказывать о войне три дня с утра и до вечера.

Я уже давно собираюсь задать Барпы измучивший меня вопрос, но никак не могу выбрать подходящего момента.

…Однажды вечером, когда мы пили чай, вошел, тяжело ступая, Барпы. Одежда его и деревянная нога были сплошь в мазуте (наверно, помогал соседу чинить трактор), и сам выглядел очень усталым.

Кузнец сел к дастархану, молча выпил пиалу чая. — Оглядел нашу комнату, долго смотрел на меня. Потом взгляд его остановился на бабушке.

— Анийпаш, — сказал он своим глухим голосом. — Дай мне фотографию, где мы с Кубатом сняты. (Ку-бат — мой погибший на войне дядя.) Я думаю на днях в город съездить. Хочу увеличить ее. Заодно и для вас несколько штук закажу.

Бабушка пошла в другую комнату и скоро вернулась с маленьким свертком, завернутым в синий бархат. Развернула его и достала небольшой черный пакет, плотно набитый старыми, пожелтевшими фотокарточками. Стала перебирать их.

Барпы сидел рядом на кошме, вытянув деревянную ногу, и затягивал ремни на ней. С внутренней стороны ноги химическим карандашом был нарисован танк со звездой и летящий над ним самолет.

— Опять внук, бейбаш, мне тут нарисовал, — покачал он головой и, достав перочинный ножик, стал соскабливать рисунок.

— Вот она! — Бабушка протянула ему небольшую, с ладонь, фотокарточку.

Барпы бережно взял ее толстыми, негнущимися пальцами и долго держал перед собой. Воцарилась тишина. Бабушка плотно сжала губы и теребила в пальцах кончик цветастого платка. «Сейчас начнет плакать», — подумал я и перевел взгляд на кузнеца.

Барпы сидел, опершись широкой спиной о стену, и смотрел на фотографию. Иногда проводил ладонью по лицу сверху вниз, словно разглаживая морщины, и тяжело вздыхал. (Он часто так вздыхает.) Бабушка тем временем, покопавшись среди фотографий, достала сложенный вчетверо желтый лист бумаги — аттестат дяди Кубата. Я видел этот аттестат много раз: там по всем предметам стоит «отлично».

Барпы аккуратно развернул его на краю дастархана. А фотокарточку вложил в свою инвалидную книжку и запрятал во внутренний карман пиджака.

— Кубат был бы сейчас академиком, — сказал он задумчиво, ни к кому не обращаясь, будто в комнате не было ни меня, ни бабушки. — Или министром. Такого талантливого человека я никогда не встречал. Такого доброго и веселого — тоже… — Он продолжал тихим голосом, глядя прямо перед собой: — Все его любили. И судьба всегда баловала… Словно неземная сила оберегала его. Четыре года, почти с первых дней войны, в пехоте — и ни одной царапинки. А лез он всегда в самое пекло. И я, дурак, наверно, поверил в его удачу… Ох, Анийпаш!..

Мне показалось, что огромные кулаки Барпы дрожат. «Сейчас начнет рассказывать про войну», — подумал я и устроился поудобнее. А Барпы сидел молча, опустев голову, и не поднимал взгляда от земли.

Вдруг он вздрогнул и резко встал, опираясь о стену руками. Схватил с подоконника свою старую шляпу, повернулся и направился к двери, не говоря ни слова. Его деревянная нога, казалось, пробьет пол, так сильно она стучала. Выходя, он ударился плечом о косяк двери.

Я испугался и ничего не мог понять.

— Что с ним случилось? — спросил я бабушку. — Почему он так?

Бабушка стояла у окна и смотрела на улицу.

— Они воевали вместе, — тихо ответила она. — Барпы был у Кубата командиром роты. Какое-то задание надо было выполнить. Все знали, что с него живым не вернуться. И Барпы послал Кубата…

Я выглянул из окна. Кузнец был уже далеко. Он шел прямо посередине улицы, широко отмахивая деревянной ногой и яростно всаживая в землю самодельную палку-трость.

Возле кузницы стоит старый ЧТЗ. Колеса у него железные, со спицами, как у телеги. Трактор весь покрыт бурой ржавчиной, от мотора почти ничего не осталось. Ветер тоскливо свистит, обдувая его со всех сторон.

— Почему он тут стоит? — спросил я однажды у Барпы.

— Никому не нужен, — объяснил он. — И стоит.

— Мы с

--">