Томас Хайнд - Положитесь на матушку Одри

запрыгал перед ними по дорожке. Когда попытку делала сестра Пола, она вообще не бросала кирпич, а толкнула своей короткой и толстой красной рукой. Он пролетел еще меньше.

«Молодец, Пола», — сказала матушка Одри.

За ней сделала попытку сестра Тереза, и кирпич взлетел высоко, только, к сожалению, на нем не было бечевки. Она смотрела, как кто-то бежит за кирпичом, и губы ее зашевелились быстрее.

Тогда сделала попытку матушка Одри. Она не бросила кирпич, а метнула. Он взлетел высоко-высоко, захлестнув ветку, на уровне водосточной трубы часовни, затем шлепнулся обратно в траву. Когда матушка Одри метала кирпич, расставив ноги и раскинув руки, в какой-то момент похоже было, что ее распинают. Не так, как Господа нашего, подумала сестра Марта, а как св. Патрика — это ведь он попросил, чтобы его распяли по диагонали, как крест у него на знамени, чтобы отличаться. Или это был св. Эндрю?

«Ах, матушка!» — воскликнула сестра Пола, с фальшивым изумлением, потому что конечно же именно у матушки Одри все должно было получиться. Да ладно, все равно этим сестра Пола ничего не добьется. Если матушка Одри что ненавидела, так это лицемерие. Она прекрасно его распознавала. И сейчас, когда она улыбнулась сестре Поле, это была улыбка жалости, оттого, что она такая фальшивая.

Матушка Одри сняла бечевку с кирпича и привязала ее к концу веревки, затем с помощью бечевки затянула веревку вокруг ветки. После этого она завязала один конец веревки скользящим узлом вокруг другого, свисающего конца, и затянула, так что скользящий узел тесно обхватил ветку. Какими беспомощными казались рядом с ней все остальные.

В тот момент, когда все было закончено, из-за угла часовни налетел ледяной ветер, задувая им в облачения, и так высоко поднял облачение сестры Полы, что показалось одно толстое красное колено. Тут сестра Марта все-таки засмеялась, правда, ухитрилась прикрыть рот рукой и превратить смех в кашель. Старое дерево от ветра не шевельнулось. Оно так и стояло без листьев, высокое и недвижное, как будто знало, что ему предстоит. Когда сестра Марта поглядела ввысь, на верхние его ветви на фоне серого неба, у нее закружилась голова. В нем было что-то такое зловещее, что на миг она усомнилась, что оно действительно мертво.

Ствол у него был такой толщины, что синенькая пила рядом с ним выглядела игрушечной. Неужели такая крошка может прикончить такую громадину? Сестра Марта стала думать, смогла ли бы она его обхватить. Ей хотелось попробовать, и чтобы у нее ничего не вышло, и тогда они все поняли бы, что предстояло совершить матушке Одри. Но матушка Одри уже вставляла выключатель пилы в розетку сестры Агаты. Пила издала пронзительный визг, и они все подпрыгнули. Сестра Марта подумала, интересно, а вдруг матушка Одри сделала это нарочно. Ах, если бы она разбиралась в пилах и всяком таком, и когда матушка Одри скажет: «Может ли кто-нибудь из вас объяснить…», она бы скромно сказала: «Я, наверное, могу, матушка», и небрежно нажала бы нужную кнопку и почувствовала, что матушка Одри смотрит на нее по-новому, с восхищением. Но, конечно же, в этом не было надобности. Из другой складки своего облачения матушка Одри извлекла инструкцию — на матушку Одри можно было положиться.

Матушка Одри изучала инструкцию довольно долго. Из-за ее локтя сестре Марте видны были диаграммы частей пилы и изображения деревьев, сделанные в момент падения. Наконец матушка Одри спрятала инструкцию в складки облачения и по локоть закатала рукава. Сестра Марта никогда раньше не видела рук матушки Одри. Они были сильные и серые.

И вдруг сестра Марта поняла, что будет нужно. Чтобы распилить там, где показано на диаграмме, у самой земли, матушке Одри придется стоять на коленях в мокрой траве. Тут же она кинулась к боковому входу в часовню, схватила из груды на крыльце коврик для коленопреклонений, задыхаясь прибежала обратно и положила его на землю у дерева. На один страшный момент у нее мелькнула мысль, а не поступила ли она дурно. Наверное, священные предметы из часовни нельзя использовать для других целей, даже когда они делают Христово дело? Но, как ни странно, матушка Одри не стала ее ни хвалить, ни ругать, она, кажется, вообще ничего не заметила.

«Я буду пилить вот здесь», — сказала она. И указала на основание ствола, не там, где оно было ближе всего к стене часовни, и не сбоку от нее, а посередине.

«Чтобы был запасной выход под углом в 45 градусов», — сказала матушка Одри. --">