Андрей Максимович Дугинец - Боевое задание

сразу выстираю портянки, а ноги просушу на солнышке.

— Да, пятые сутки в болотном месиве… — протянул другой. — Тут и без ног и без рук останешься.

— Знала бы мама, как я портянки стирать научился! — сокрушенно сказал первый.

— А кто она у тебя?

— Кандидат наук, старший преподаватель Казанского университета.

«Эх ты! Это ж там Ленин учился!» — воскликнул про себя Коля, готовый выскочить из своего укрытия.

— Ты что же, и сам учился в том университете?

— Да нет. Я мечтал стать корабелом, — скромно ответил первый. — Но сначала мне пришлось плавать на бронекатере.

«Что такое корабел?» — вспыхнул вопрос у Коли.

— Что ж, судостроителю не мешает уметь и самому водить корабли.

«Значит, корабел — это судостроитель», — понял из этих слов Коля.

— Вот мне в этом деле и повезло: призвали в Красную Армию и определили в Пинскую военную флотилию. Сразу же попал в помощники механика, потому что с пятого класса начал копаться в моторах и кое-что в них соображал.

— А я ничему не успел научиться.

— Ну что ж, нас там ждут…

Неудавшийся корабел встал. Коля увидел его во весь рост и рот раскрыл: это был настоящий моряк. В бескозырке. Только вместо больших черных лепт на ней алел клочок уже немного выцветшего кумача. Из-под потертой кожанки, перепоясанной портупеей, виднелась тельняшка. На широком флотском ремне со сверкающей бляхой — две гранаты. На груди ППШ. Из-за веток не видно было, во что обут. Но и так было ясно, что это партизан.

— Ну, пошли! — устало поднялся второй, высокий и худой, совсем еще юный белобрысый паренек в сером, видимо дорогом, но потрепанном и засаленном костюме. Кинув на голову кургузую кепчонку одного цвета с костюмом и крохотной алой ленточкой над козырьком, он поправил на груди автомат и спросил: — Возвращаемся?

— Да ясно же, что до самой Припяти тут непролазные топи.

— Неправда, есть тропка! — неожиданно вскрикнул Коля и тут же испугался, что сам себя выдал.

Тишина. Потом неожиданно веселый голос моряка:

— Это кто там знает дорогу к Припяти?

— Тише ты! — остановил его высокий и щелкнул автоматом. — Не видишь, с кем, а вступаешь в разговор.

— С пацаном. По голосу слышу, — ответил моряк, направляясь в Колину сторону. — Что там за Сусанин? Покажься!

Прятаться от такого добродушного голоса Коля больше не мог. Он встал и пошел к незнакомцам, на ходу рассказывая о том, что к Припяти можно пройти по сухому и только в одном месте через ручей перебрести или положить кладку, если есть чем срубить осину.

Приблизившись к вооруженным парням, Коля спросил:

— Вы партизаны?

— Конечно, — ответили те в один голос.

И тут Коля рванулся к моряку, прижался к его вытертой кожанке и расплакался.

— Вот те на! — похлопывая подростка по плечу, печально сказал партизан. — С чего это ты?

— Сестренку потерял, — устыдившись минутной слабости, ответил Коля и, вытерев кулаками слезы, стал рассказывать о своей беде: — Отец в начале войны ушел с Красной Армией. Мы остались с Верой. Ей было восемнадцать, а мне десять. Мама перед самой войной умерла от чахотки. Тогда у нас тут ясновельможные пановали. При них много умирало от чахотки.

— Вон оно что… — грустно сказал моряк. — И как же вы жили одни? Чем кормились всю войну?

— А мы, как и соседи, весь урожай в землю прятали. Немцы зайдут в хлев — пусто. Заглянут в кладовку — хоть шаром покати. А в погребе только бочки с капустой да огурцами. И с тем уходят. Так мы и прокрутились бы до прихода наших, если б не Митька Хряк… — Коля умолк, словно рассказал все, что могло интересовать партизан.

Однако моряк спросил, кто он, этот Митька Хряк.

— Полицай, — ответил Коля. — Он сперва был простым вором. В тюрьме сидел. А при фашистах вернулся в село и стал к сестре приставать. Она очень красивая. Самая красивая во всей округе. А у него нос на боку и всегда сизый, как черникой вымазанный, глаза выпученные, как у жабы, и жадные. А главное — вор и пьяница. Вера, конечно, на него ноль внимания. Он понял, что ее не уговоришь, и к фашистам на службу подался. Натянул полицейскую форму, винтовку через плечо и прямо к нам в дом. «Ну а теперь пойдешь за меня? Видишь, какой я стал!» — остановился посреди комнаты, сапогами поскрипывает, пальцами пощелкивает.

«Каким был, таким и остался!» — ответила Вера и даже отвернулась.

«Ну, погоди! — как змей, прошипел Митька. — Ты у меня попляшешь! В --">