Леонид Анатольевич Сергеев - Челкаш

стены, что есть, сделаны из сухих веток тамариска. Издали они не видны, и кажется, что крыша висит в воздухе. «Моя пирамида», — называет своё жилище друг. Хорошо, что он живёт в Средней Азии, где всегда тепло, — трудно представить такой дом в нашей средней полосе.

Внешне мой необыкновенный друг похож на разбойника с жуткой, кровавой биографией: он вечно взлохмаченный, глаза выпучены, усы торчат, словно щётки; он носит бессменный костюм на пять размеров больше, чем надо, и никогда не знает, куда деть длинные руки, при ходьбе левой ногой наступает на правую да ещё по рассеянности надевает разные ботинки — свою неуклюжесть и чудачества он довёл до совершенства. Ко всему прочему, он никогда не прибирает постель, курит самодельные папиросы, набивая их мелкоструганым пахучим сандаловым деревом и вечно благоухает одеколоном.

Мой прекрасный друг — десятикратный счастливчик, ему во всём везёт: выходит на улицу — прекращается дождь, направится к остановке — тут же подъезжает автобус; другие ждут полчаса, а он только подошёл — пожалуйста, транспорт к его услугам.

— Боюсь произносить желания, — признаётся мой справедливый друг, — они сбываются! Думаю, я обладаю мистическими силами.

Мой дорогой друг — высокодаровитый человек: мечтает разводить павлинов и выращивать гигантскую цветную капусту — с бочку, и строит фантастические планы: ловить кометы и держать их в железных сейфах до нужного времени, когда понадобится дополнительная энергия. Но главное — мой друг любит животных и знает их повадки как никто другой. Это и не удивительно — он работает в зоопарке, правда, всего лишь сторожем, но ведь не место красит человека!

Однажды я получил письмо от моего незаурядного друга. Почерк у него жуткий — случалось, что-нибудь напишет, потом сам полчаса разбирает. Я в его письме разобрал только три слова: «…приезжай, хорошо отдохнёшь!» Забросив работу (я работаю «свободным художником»), я приехал в небольшой зелёный, цветущий городок.

— Ну наконец-то объявился! — встретил меня закадычный друг, накрыл стол под маслиновым деревом, перекрученным вокруг своей оси, заварил зелёный чай, добавив в него «царя среди трав» — корень женьшеня. За чаем друг сообщил нечто захватывающее:

— У нас весной была гроза, потом ударил мороз. Я замёрз на ходу и ненадолго превратился в статую…

Я не притворился, не сделал вид, что верю, и просто сказал:

— Это лучшая шутка года.

— А недавно было землетрясение, — храбро продолжал друг, не обращая внимания на мою реплику, — так на поверхность вышли реки, текущие под землёй. На моих глазах упал дом: балконы, карнизы отлетели, как щепки… Рядом с этой катастрофой гроза и мороз выглядят детскими хлопушками.

Я поёжился, а мой драгоценный друг посчитал своё выступление недостаточным и решил о землетрясении рассказать полнее:

— На кладбище гробы выскакивали из могил, мертвецы вставали на ноги и скалились.

Тут уж я не выдержал:

— Твои ужасные слова погубят меня! Расскажи что-нибудь светлое, про красивый отрезок своей жизни! Сделай нашу беседу исторической!

Мой тактичный друг сразу переменил тему и высокоторжественно объявил:

— Самое светлое — в нашем зоопарке появился Алдан, — с этими словами он вскочил и повёл меня в зоопарк смотреть на корабль пустыни.

Верблюд был очень старый: морда в морщинах и складках, ноги сбиты, шерсть облезла, только на горбах висели бурые клочья; он неподвижно стоял под деревьями, огромный, величественный; стоял с закрытыми глазами, тяжело дышал, раздувая ноздри, и жевал жвачку. Мой друг подошёл к верблюду, погладил по шее; исполин приоткрыл глаза, принюхался и, уловив знакомый запах, уткнул морду в полы пиджака моего друга.

— У Алдана необычная судьба, послушай! — друг закурил сандаловую папиросу и рассказал всю долгую жизнь Алдана.

…Его матери, игривой верблюдице, в мужья предназначался вожак верблюжьего стада — злой, надменный самец с чёрной шерстью и отвислыми губами. Так решили «уважаемые люди» городка, которые мало в чём смыслили, но во всё совали носы и командовали. В эту спаянную компанию входили: директор совхоза, капитан милиции, судья и ещё два-три крупных начальника. Но погонщик верблюдов, тонкий знаток своего дела, заметил, что игривую верблюдицу обхаживает --">