Улдис Земзарис - Мимолетное виденье

заметил за столом тихого, погруженного в свои мысли мужчину, который не участвовал в беседе, а лишь апатично глядел на танцующих… Там сейчас кружился молодой вихрь со всеми проявлениями радости, парни тискали и мяли своих партнерш, как только могли, другие, твистуя, воспроизводили в разных варициях неистовые, звериные конвульсии. Я опять надел очки, чтобы получше вглядеться в лица. Безусловно, черноволосая Лолита отплясывала экстравагантней всех. И только сейчас я понял, что в ее ухватках много цыганского. Уловив мой взгляд, Лолита подмигнула и улыбнулась, сотрясаясь еще неистовей. Неброскому, молчаливому наблюдателю за столом это явно не понравилось, он встал, подошел к двери и, закурив сигарету, вышел.

— Режиссер! — Лолита кинулась прямо ко мне, схватила за руку и втянула в танец. Я отказался от модных импровизаций, мы опять сблизились. Все-таки приятно было ощущать ее крепкие округлости. Я разглядывал Лолиту вплотную, каждая деталь ее фигуры была безупречной и соблазнительной. Лолита даже в спокойном танце время от времени пристукивала каблуками, задевала мои ноги, и я, прикрыв глаза, воображал себе ее в постели. Нет, она тоже прирожденная киноактриса, по сексапильности не уступит Софии Лорен, но я ей этого не сказал, не желая повторяться. Я думал о том, как было бы славно, не обременяя себя будничными обязанностями, любить женщину, набесноваться, подобно оленю во время гона, и опустошенным исчезнуть в лесу…

— Ты женишься на Катрине, — неожиданно сказала Лолита, словно гадала по руке.

— Трудновато будет, я уже женат.

— Сколько раз?

— Два.

— Женишься и в третий, — ее убежденность была непоколебима. — Не пожалеешь, она принесет тебе счастье.

— Я уже и сейчас счастлив, Лолита.

— Знаю. Ты возьмешь меня на съемки?

— Ты ведь сама умеешь предсказывать?

— Вид у тебя подозрительный.

— Такая уж у меня профессия, — ответил я со смехом.

Вдруг танцевальная музыка оборвалась, молодые люди строем проследовали через комнаты, неся высоко над головой корзину с яблоками и двумя бутылками коньяка.

— Веди меня, Бранд! — театрально выкрикнул приемный сын, идя след в след за своим атлетическим другом, несшим корзину, а за ними ступали две девушки, наверно, только что пришли через кухню.

— Слава нашему учителю! — крикнули они, обращаясь к юбиляру, и опять пошла поздравительная церемония. Я завлек Лолиту в другую комнату и там, обняв за плечи, шепнул на ухо:

— Когда я смогу жениться на тебе?

— Ты на мне не женишься, ты, может быть, меня заполучишь, — она вырывалась и отворачивалась, когда я пытался ее поцеловать. Моя кровь хмельно, стремительно пульсировала в жилах.

В этот момент я вспомнил студенческие выезды на Гаую, экскурсии с ночевкой на сеновалах, с катанием, валянием, прижиманиями, со страстным обнажением вспотевших форм, с рыданиями, поцелуями и клятвами. Я вспомнил «Вакханок» Рубенса, гирлянды цветов, обвивающих холмы грудей, тела, налитые кровью с молоком. Я видел шедевры мирового искусства, я ласкал и живую красоту, бывал шмелем, торопя раскрытие цветка. Я брал то, что было моим, что я мог обрести как свое, что на свете складывалось специально так, чтобы у меня с ним была связь. О, я был молод, я был чертовски молод когда-то, и неужели все это прошло? Чем я могу еще влечь и вводить в заблуждение? Теперь, может быть, я знаю цену и чудному мгновенью. Пан тянется к розовой купальщице в лесном роднике… У меня есть рог и козья нога, но хочется гибкой женской красоты, меда любви и привкуса крови на губах…

Сюда шла Катрина, неся две рюмки на маленьком подносе, и я не верил своим глазам — она переоделась в длинное вечернее платье с глубоким вырезом. Импровизировнная высокая прическа открывала взгляду очаровательные линии ее шеи и плеч.

Девушка шла прямо ко мне и, подавая рюмку, хотела чокнуться.

— За что же?

— Это шампанское.

— Выпьем за вашу божественную красоту!

Так выглядела моя жена в день свадьбы. Мы сдвинули сверкающие хрустальные бокалы, счастливо глядя другу в глаза, а гости вокруг горланили: «Горько! Горько!» Почему целомудренная прелесть не может замереть на месте, всю жизнь излучая счастье? По крайней мере, жена могла бы сохраниться такой же, как в день свадьбы: такой же робкой, нежной, сияющей. Я в этот миг не видел себя и не желал себя видеть, но молодость Катрины заставила вспомнить об утраченном.

Ах, какими делают годы жен! Какой --">