Журнал «Литературный меридиан» - Литературный меридиан 38 (14) 2010

перед его прошлым, настоящим и будущим.
Геннадий Панов
Глубокий знаток русской прозы и славянской мысли минувшего века
Иван Рогощенков возглавлял тогда критику журнала «Север». И что это
был за журнал! И что за критика в нем! Иван был «в первом воплощении» геолог. И дотошность, «докапывание» этой профессии сослужили
ему отличную службу. Он и в критике был геолог, просеивающий тонны
породы для крупицы настоящего металла. Мы были немного ревнивы
друг к другу – или я это только о себе говорю? – как все люди одной профессии. Тем более мы оба писали о Михал Михалыче Пришвине. Тогда
готовилась в «Современнике» его книга «Память и надежды», и сами
эпиграфы к ней обнаруживали исповедный принцип критики Ивана.
Один был из Пушкина: «Нет убедительности в поношении и нет истины, где нет любви», и второй из любимых Иваном славянофилов, из
первого из них – Аксакова: «Всякое творчество требует цельности духа
и жизни». И сам был прекрасным примером этой цельности.
Он надеялся тогда на преображение реальности (и он ли один?). И
резко и уязвленно писал: «Что в опыте подходит сейчас, что не подходит, что в нем победа, что – поражение, мы разберемся сами, без советов
господина Рейгана и его помощников (словно и сам сидел в соседях
Виктора Петровича на тогдашнем приеме в ЦДЛ. – В. К.). Счеты между
старой Россией и новой сделаем тоже сами, без западных доброжелателей». Увы, все оказалось сложнее, чем мы думали. Свои «доброжелатели» оказались проворнее западных, и всё провернули по чужой подсказке так, что мы не сразу и заметили, что разговоры о «преображении
социальной и культурной реальности» уже стали только разговорами,
которые уже ничего не меняли. Они не тревожили «доброжелателей» и

7

чуть ли даже не поощрялись ими, чтобы мы могли тешиться уверенностью, что всё делаем сами и по своему разумению.
Но как мы еще были тогда живы и как искренни, как сильны и как
еще прочны в своем доме. В этой короткой записи, сделанной тогда же
в Вологде, замечательно отразился равно и его собственный «символ
веры», и до сего дня актуальный принцип собирания русского слова,
если оно еще хочет собраться.
Ежели, как кажется, Бог и оставил нас, то Он все-таки не лишил нас
русской культуры, в которой все есть, которая для нас может стать
лестницей к Нему.
Всем надо увидеть эту возможность и в полной мере воспользоваться
ею.
И. Рогощенков
29 мая 1987, Вологда

8

Светлана МАЛИКОВА,

г. Владивосток

ДАЛЯНЬСКИЙ МАРШ МИРА
(отрывок из путевого блокнота)
Я снова в Даляне. Необычный город вновь притянул меня, и теперь
мне кажется, что мы уже давно знакомы. Море, солнце, замечательный
маршрут по побережью с Восьмым международным маршем мира. Китайцев – тысячи, нас, иностранцев, посланцев девяти стран, – единицы.
На нас смотрят, улыбаются, фотографируют. И кажется, что мы, представители великой России, выступаем с особой миссией. Мы – миротворцы
и должны пройти дистанцию достойно, не ударить в грязь лицом. И всё,
в том числе и погода, благоприятствует нашей задаче. Мы шагаем легко,
быстро, обгоняя впереди идущих. Нас же обходят считанные единицы.
Возможно, это обманчивое впечатление, ведь впереди, куда ни кинешь
взгляд, сплошная вереница китайских волкеров.
Да, мне хотелось попробовать свои силы на дистанциях: могу – не могу.
Оказалось – «могу», и получаю от этого удовольствие.
На ком останавливается взгляд? На молоденьких парочках, естественно
и непринужденно взбирающихся по серпантину маршрута. На пожилых и
более старшего возраста парах, которые за долгие годы жизни стали друг
для друга так же необходимы, как необходимы человеку – просто рука, голова, шея. Они идут, и между ними неразрывная связь прожитых вместе
лет. Они излучают единство.
…А сегодня я плакала после посещения кладбища советских воинов в
Порт-Артуре. Плакала потому, что наконец-то поняла смысл нахлынувших на меня здесь год назад чувств.
…Всего год назад было солнечное жаркое лето, и казалось, в тени деревьев парили тонкие прозрачные паутинки. В одной из них жалобно трепыхалась бабочка, а воздух был пронизан острой тоской, такой острой,
что я ещё долго не могла прийти в себя после посещения кладбища. И не
могла понять, что же со мной происходит…
Теперь я понимаю – это было прощание. Со мной прощались души наших умерших и погибших на чужбине людей. Они не могли ничего --">