Эдуар Дюжарден - Лавры срезаны

именно поэтому мне приятно делать то, что я делаю.

— Вы надеетесь ее растрогать?

Он ухмыляется ; невыносимый тип. А вот и нет, она вовсе не из тех девушек, как можно было бы заподозрить. И все же… Улица Риволи ; переходим ; экипажи на станции ; сколько народу сегодня! шесть часов, время сутолоки, особенно в этом квартале ; гудок трамвая ; посторонимся.

— Справа народу поменьше, — говорю я.

Мы идем по тротуару, плечом к плечу. Шавен :

— И все-таки это ваше удовольствие не стоит таких усилий. Три месяца уже вы знакомы с этой девушкой…

— Три месяца я к ней захаживаю ; но вы прекрасно знаете, что я знаком с ней больше четырех месяцев.

— Пусть так. Четыре месяца вы впустую мотаете себе нервы.

— Вы смеетесь надо мной, дорогой Люсьен.

— Прежде чем сказать ей хоть слово, вы передали ей через горничную пятьсот франков.

Пятьсот франков? нет, триста. Хотя Шавену я, кажется, сказал, что пятьсот.

— Если вы полагаете, — продолжает он, — что подобное великодушие побуждает актрисок к ответным щедротам… Меняйте вашу стратегию, дружище, или вы не получите ничего.

Поразительные рассуждения. Не думает же он, что если я ничего не получаю, то это не потому, что я не хочу ничего получить? Не стоило мне говорить с ним об этом. Довольно.

— Я, дорогой мой, предпочитаю эти глупости ночным кутежам с несуразными девками.

И хватит с тебя. Молчит. Люсьен Шавен, конечно, отличный друг, но такой упрямый в вопросах чувств. Любить ; и почитать свою любовь, уважать свою любовь, любить свою любовь. Хорошая погода для прогулки ; тепло ; я расстегиваю пальто ; надо снять жакет, прежде чем идти к Лее ; редингот подойдет лучше ; можно взять шелковую шляпу. Шавен отчасти прав ; впрочем, и я не простак! с рединготом нельзя надеть шляпу с круглыми полями. Лея почти не говорит о моем туалете ; хотя наверняка замечает. Шавен :

— Вечером я иду во Франсэ.

— Что дают?

— “ Рюи Блаза ”.

— И вы пойдете это смотреть?

— Почему бы и нет?

Даже не стану отвечать. Кто же ходит на “ Рюи Блаза ” в 1887 году? Он :

— Я не видел этой пьесы, и мне, по правде говоря, любопытно.

— Да вы закоренелый романтик!

— Это вы меня называете романтиком?

— А что?

— Да большего романтика, чем вы, еще нужно поискать. С этой вашей историей… Это же надо, податься в Нувоте смотреть что бы там ни было…

Как она была хороша!

— Друг мой, вы провели всю зиму, пудря себе мозги ; и сейчас вы совершаете тысячи глупостей. Серьезно вам говорю… И вспомните, что это я на выходе из театра отыскал на афише ее имя… Тут-то вы и загорелись ; и вот вам пожалуйста, платоническая любовь.

Проходит элегантный мужчина с розой в бутоньерке ; надо бы тоже достать какой-нибудь цветок к вечеру ; еще можно принести ей чего-нибудь. Шавен замолк ; глупый парень. Ну да, моя любовь необычна ; тем лучше. Улица ; улица Маренго ; площадь Лувра ; плотная цепь экипажей. Шавен :

— У Пале-Руаяль я должен буду вас покинуть.

Ну что ж! до чего он неприятен! вечно бросать людей на полпути. Вот мы уже под аркадами ; у магазинов ; в толпе. Что если перейти на дорогу? Слишком много экипажей. А здесь толкотня ; ну и ладно. Перед нами женщина ; высокая, стройная ; ах, эта выгнутая талия, едкий парфюм и блестящие рыжие волосы! вот бы увидеть ее лицо ; наверняка красивое.

— Идемте со мной в театр вечером… — это Шавен говорит. — …Потом послоняемся где-нибудь часок.

— Я же сказал, у меня свидание.

Рыжеволосая женщина останавливается у витрины ; сильный профиль, да ; очень живое лицо ; подведенные черным глаза ; большой белый бант на шее ; она смотрит в нашу сторону ; смотрит на меня ; какой вызов в глазах! Мы возле нее. Шикарная девушка.

— Идемте помедленней.

— Ваше свидание совсем не помешает ; раз вы решили не оставаться у мадемуазель Арсе, придете к последнему акту, или к выходу, или еще куда, и мы устроим ночную прогулку.

Он что, смеется надо мной?

— Расскажете мне, о чем вы говорили с мадемуазель Арсе.

В принципе, почему бы и нет, вечером, после встречи с ней?

— Это вам не подходит? Что же вы будете делать, когда покинете свою подружку?

— Вы и вправду идиот, дружище.

Мы

--">