(Аноним) - Сказания Всадников

перешедший в бессвязное бормотание, напугал старика. Он снова попятился и покачав головой, проскрипел:

— Лечиться тебе надо, сынок, вот что. Лечиться и все.

Потом развернулся и, ворча что-то неразборчивое, отошёл от скамейки. Лис забрался на прежнее место и замер. Снег продолжал падать крупным, серебрящимся на солнце пухом. Он оседал на волосах Лиса и очень скоро они, неизменно огненно-рыжие, превратились в полностью седые…

Вера Смерти

Парень с невероятно светлыми, почти прозрачными, голубыми глазами и лохматым ежиком янтарных волос вскочил из-за стола. Да так, что стул с жалобным грохотом отлетел в сторону. Паренек закружил по комнате, запустил руки в волосы, потом спрятал лицо в ладонях, в тщетных попытках сбежать от происходящего.

— Я не справлюсь, понимаешь?! Да ты не можешь не понимать! Я лучше умру!

— Не умрёшь. Ты теперь такой возможности лишен.

— Отлично, — он не выдержал и впечатал кулак в ближайшую стену, но оглянулся на тихий смешок с оттенком сочувствия.

— Пойми, тебя выбрало Время. И никто в этом не виноват.

— Это такая шутка, да? Скажи, что шутка! Я в детстве не мог муху убить, ловил и выпускал в окно… А теперь… — он сполз по стене на пол и замер. Снова зарылся дрожащими пальцами в волосы.

— Митри…

— Я больше не Митри! — он всхлипнул. — У меня ведь и имени нет теперь, да? Только чёрное слово, которого все боятся.

— Ты привыкнешь, парень. Первое время будет тяжело, но потом…

— Что потом? — Митри вдруг закричал, срывая голос. — Это люди, понимаешь ты это?! Люди, как я! И мне уводить их — таких же! — он отдышался и продолжил уже тише, — Взрослых, своих ровесников, детей. Всех. Кто я такой, чтобы лишать их жизни?

— Ты — Смерть. Возьми балахон.

***

Митри действительно привык. Это стоило ему бессонных ночей и, честно говоря, многих невыплаканных слез, потому что смерти ведь не положено плакать. Смерти положено быть холодной и равнодушной. Он смог убедить себя в том, что помогает людям. Придумал себе другой мир — очень светлый, с радугами, добрыми словами и чудесами. Почти поверил, что просто уводит людей туда. Помогает перейти границу, стать чуточку счастливее.

Каждый раз, перед тем, как протянуть к человеку холодную руку и коснуться его крючковатым лезвием созданной специально для Митри косы, он повторял всего одну фразу:

«Пойдём, там тебе будет теплее».

Он знал, что нет никакого другого мира. Знал, что забирает людей в пустоту и холод, но без этой фразы… Митри старался не думать, как бы он жил без этой фразы, только она и спасала его. Только благодаря ей он продолжал выполнять то, что поручило ему Время.

Смерть всегда доводил людей лишь до границы мира, никогда не делая ни шагу дальше. Потому что люди больше всего привязаны именно к этому миру и предназначение Смерти — помочь им покинуть его, не остаться, не заблудиться. Митри не переходил границу ещё и потому, что боялся. Боялся разрушить собственную хрупкую веру, с которой каждый раз просыпался и засыпал. С которой брал в руки косу и протягивал человеку холодную руку.

Особенно эта вера выручала его, когда приходилось уводить детей. Митри садился на корточки перед мальчишкой или девчонкой, нарушая все возможные запреты, скидывал с головы капюшон, подмигивал и шептал:

«Пойдём, там тебе будет теплее. Я обещаю».

Потом поднимал ребёнка на руки и осторожно нёс его к границе. Шёл очень медленно, чтобы успеть допеть тихую колыбельную. Митри её когда-то пела мама, а он нашёптывал детям. Скольких уже он так унёс на руках? Смерть давно сбился со счёта.

***

Однажды, когда Митри сидел и смотрел в пустоту от нахлынувшего вдруг бессилия — просто сидел, смотрел и покачивался из стороны в сторону, потому что Смерти ведь не положено плакать… Митри навестило само великое Время.

Время пришло, улыбнулось, предложило Смерти скинуть капюшон, взъерошило янтарные с проседью волосы и сказал:

— Я хочу показать тебе кое-что, Митри. Иди за мной.

Они дошли до границы. Там Митри замер.

— Прости, великое Время, но если я пойду дальше, то не смогу больше уводить людей. Я увожу их в мир, который придумал сам, а там за границей… --">