Николай Секерин - 1990-e годы

мамашу, а в довершение, разумеется, и её сраного друга, дядю Стаса, который постоянно приходил в гости, когда отца не было дома и угощал Ванька всякими сникерсами и пепси-колой.

Однажды, когда отец напился водки и дрых, а мать уехала к бабке, Ванёк посмотрел по видику американский супербоевик, в котором один пацан гасил ножом кучу людей, а потом разрезал их трупы специальной электрической пилой и уничтожал улики. Вдохновившись этим потрясающим фильмом, Ванёк теперь иногда фантазировал, как он мог бы спрятаться дома (когда будет один) и дожидаться отца и матери, а когда они придут, он незаметно подскочит сзади и перережет им глотки. А после этого, чтобы избавиться от улик, Ванёк оттащит их тела в ванную, и как тот мужик из фильма будет резать трупы на маленькие кусочки, а эти кусочки смывать потом в унитаз.

А когда придёт сучий дядя Стас, сраный мамин друг, Ванёк ударит его по башке табуреткой, чтобы тот потерял сознание, после чего он его свяжет, заклеит ему рот изолентой и будет очень долго пытать паяльником и плоскогубцами. А затем Ванёк отрежет его вонючую голову и тоже оттащит в ванную, где, постепенно расчленяя, смоет сучьего дядю Стаса в унитаз следом за мамой и папой.

Ванёк никогда и никому не рассказывал об этих своих фантазиях и, наверное, если бы его родители узнали, о чём он иногда думает, то они бы незамедлительно приняли бы «все необходимые меры».

Ванёк с любовью поднял с пола Халка и Бэтмена. Из кухни продолжали доноситься истеричные вопли и звуки ударов по столу. Отец никогда не бил ни матери, ни сына, но во время скандалов он всегда сжимал кулаки и дубасил ими сверху вниз по какой-нибудь мебели.

– Ты шалава! Конченая шалава!

Бам. Бам-бам-бам.

– А ты импотент! Ты вообще не мужчина!

– Заткнись, мразь! Убью!

Бам-бам.

Ванёк уже знал что такое «шалава», «проститутка», «шлюха» и «блядь» – это когда женщина выглядит, одевается и разговаривает так же, как его мать. А вот слово «импотент» он сегодня услышал впервые, поэтому он сразу же повторил его про себя несколько раз, чтобы запомнить и решил что импотент – это тот, кто внешне похож на его отца.

Дверь в кухню резко распахнулась, отец быстро прошёл через коридор и скрылся спальне:

– Собирай манатки и вали отсюда, урод! – истошно вопила мать.

Инстинктивно сжав кулак, Ванёк нечаянно отломал роботу руку, но сейчас его это даже не обеспокоило. Ему вдруг стало страшно, и он захотел как можно скорее пойти в школу.

Боязливо заглянув в комнату родителей, мальчик бесшумно вошёл и в нерешительности остановился перед отцом. Тот сидел на краю кровати и, закрыв лицо ладонями, нервно дрожал.

– Пап, – тихо позвал Ванёк.

Не меняя позы, отец приглушённо ответил:

– Чего тебе?

– Пап, а можно я перед школой пойду на турниках позанимаюсь? Я уроки все сделал.

Отец помолчал немного, убрал руки от лица и спросил, глядя в сторону:

– Точно все?

– Точно!

Избегая встретиться взглядом с сыном, он резко встал и подошёл к окну, будто хотел посмотреть какая на улице погода. По-прежнему не поворачиваясь лицом к Ваньку, он сказал:

– Ладно, иди.

– Спасибо, пап! – возликовал мальчишка и ринулся одеваться.

Но он рано обрадовался – из кухни показалась мать, которая совсем недавно как бы заступалась за него перед отцом, когда тот имел неосторожность «срывать зло на ребёнке».

– А я не поняла, куда это ты собрался так рано? – требовательно спросила она. – Если не ошибаюсь, уроки у вас начинаются почти через три часа.

– Я хотел на турниках позаниматься перед занятиями, мам! – воскликнул Ванёк, и чуть замешкавшись, добавил, – мне папа разрешил!

– Оставь его в покое, пусть идёт! – подал голос из комнаты отец.

– Да что ты! «Пусть идёт» – передразнила мать, – если тебе наплевать на то, чем занимается мой сын, то мне нет! Три часа до школы, а он его на турники отправил! Ты что, совсем дурак? Что он там делать будет столько вре…

Отец не дал ей договорить. Впервые в жизни Ванёк увидел его в такой ярости. Будто сорвавшийся с цепи сторожевой пёс, он выбежал из спальни, подскочил к матери и наотмашь отвесил ей звонкую пощёчину.

– Ещё слово, сука, – сквозь стиснутые зубы проговорил отец, – ещё одно только слово!

Мать застыла как изваяние, на её лице отражались смешанные эмоции из страха и удивления. Она прикрыла рукой ушибленное место на щеке и то ли опасаясь последней неясной угрозы насчёт --">