Сергей Беер - Без права на славу

призывникам выходить со двора и не пропускал к ним провожающих.

Через час томительного ожидания, угнетающего своей бесцельностью, пришёл парикмахер и, расположившись на зелёной табуретке, принялся стричь под «ноль» всех, кто заблаговременно не сделал этого дома.

Наконец, часов в десять всех пригласили в большой кабинет. Там парням долго рассказывали о «священном долге», правилах поведения во время следования в часть и тому подобных вещах. Тимофей слушал без особого интереса, больше разглядывал соседей. Все они выглядели слегка нелепо – у многих топорщились оголённые уши, странно белели незагорелые головы.

После беседы призывникам велели сдать паспорта и приписные свидетельства. Свидетельство Морозова, засунутое в паспорт, лежало во внутреннем кармане пиджака, так что ему не пришлось долго копошиться. Многие ребята рылись в сумках и рюкзаках, отыскивая свои серые книжечки. Призывники, сдавшие документы, снова выходили во двор.

После того, как все покинули кабинет, ребятам приказали построиться. Шеренги получились неровными, но офицеров это не заботило. Во время построения Морозов встретил своего земляка и школьного друга, Женьку Бойцова. Они встали рядом и обменялись рукопожатием. Тут парней начали вызывать в алфавитном порядке и вручать военные билеты. Получив свой документ, Тимофей принялся его рассматривать. Как ни странно, в билете обнаружилось лишь беглое упоминание о том, что он, Тимофей Морозов, является гражданином СССР. Эта запись значилась на последнем развороте документа.

Разглядывание билета прервал высокий худой капитан лет сорока, слегка припадающий на правую ногу:

– Равняйсь! Смир-р-р-но! – громко крикнул капитан, перекрывая шум толпы. – Отныне, с получением военного билета, вы уже не призывники, а военнослужащие срочной службы со всеми вытекающими последствиями. Вы обязаны беспрекословно выполнять любые приказы воинских начальников, так как с сегодняшнего дня являетесь составной частью советских вооружённых сил.

Новоиспечённых солдат вывели на улицу и стали усаживать в два «лиаза», ожидавших у военкомата. Автобусы должны были доставить призывников на вокзал. Но вдруг армейское начальство вспомнило, что многие не прошли предварительный медосмотр. Большей части ребят пришлось выгрузиться и вынести свой багаж.

Всех заново построили во дворе и объявили, что сейчас призывники пройдут флюорографию. Во двор въехал «газик» с металлической будкой, в котором проводили эту процедуру. Дело продвигалось медленно, и Морозову уже порядком надоело стоять в длиннющей очереди, из которой никого не выпускали.

После флюорографии парней повели внутрь военкомата и стали партиями впускать в кабинет. Там выдавали бумаги и объясняли, куда и в каком порядке идти для прохождения последней призывной комиссии. Пришёл майор и приказал ребятам раздеваться. Затем он проинструктировал голый строй, светящийся трусами и плавками всех цветов радуги, о «порядке прохождения по кабинетам».

Морозов был неприятно удивлён, заметив, что почти все призывники были в плавках. Этим сообразительным ребятам было комфортнее ходить по кабинетам, чем Тимофею в его ситцевых трусах армейского фасона. При первом же взгляде молоденькой медсестры Морозов покраснел до ушей и в душе проклял себя за глупую непредусмотрительность.

Если молодые медсёстры изредка улыбались, то медики солидного возраста держались бесстрастно. Они глядели на призывников, как пастух на стадо. Морозов уже давно потерял в толпе своего однокашника и теперь неторопливо двигался от одного врача к другому в монотонном течении очереди.

Возле кабинета хирурга скопилась большая и шумная толпа. Чтобы скрасить ожидание, кто-то в очередной раз рассказывал старый анекдот, выдаваемый за реальное событие. Рассказчик якобы был свидетелем происшествия.

– Заходит, мужики, один пацан, а ему и говорят: «Снимай трусы». Ну, он снял, значит, а у него член до колена, сантиметров пятьдесят. Врач говорит: «Сколько работаю, такого не видал. Хорошим прибором отец вас наградил». «Да причём здесь отец? – говорит пацан, – это всё мать». «Ну, как же! – спорит врач. – Таким может снабдить только отец, дед или прадед». «Да нет! Просто у меня мать однорукая. Когда она меня младенцем в ванночке купала, за член держала, чтоб не утонул».

Морозов наизусть знал эту историю, но всё равно засмеялся, поддавшись общему --">